– А она утверждает, будто ничего не произошло. –Молли покачала головой, а про себя подумала, как здорово было бы, если быДэвиду удалось расположить к себе Грейс. Ведь жизнь девушки в буквальном смыслезависела от этого, хотя Молли не была вполне уверена в том, что Грейс этоосознает.
Их проводили в комнату для допросов – ту самую, где стоялистол и четыре стула. Именно здесь Молли уже встречалась с Грейс – по крайнеймере в знакомой обстановке будет полегче.
Они посидели несколько минут, ожидая девушку. Дэвид закурили предложил Молли сигарету, но та отказалась. Прошло не менее пяти минут,прежде чем дверь открылась и на пороге появилась Грейс. Она глядела на них взамешательстве. На ней были все те же джинсы и тонкая майка. Некому былопринести ей одежду, а больше ничего у нее с собой не было. На ней была все таже самая одежда, что и в ночь убийства отца и ее ареста.
Дэвид внимательно изучал стоящую перед ними девушку – да,она высока, стройна и грациозна, с первого взгляда выглядит необычайно юной истеснительной. Но тут Грейс взглянула на него, и Дэвида потрясли ее глаза – этобыли глаза зрелой женщины. Печальные глаза загнанной лани, единственное желаниекоторой – исчезнуть в чаще. Она мялась в нерешительности, не зная, чего ожидатьот этого визита. Она сегодня уже провела четыре часа в обществе полицейских,отвечая на всевозможные вопросы, и очень измучилась. Правда, ей намекнули, чтопри допросе должен был бы присутствовать ее адвокат, но ведь она уже во всемсозналась и не видела ничего дурного в том, чтобы ответить на все их вопросы…
Потом ей сказали, что защищать на процессе ее будет ДэвидГласе и что он позднее придет с ней повидаться. От Фрэнка Уиллса не было нислуху ни духу, да она и не собиралась ему звонить. Ей некому было позвонить, нек кому обратиться. Она прочла сегодняшние газеты – все первые страницы кричалио жутком убийстве, о прекрасной и честной жизни ее отца, о его адвокатскойдеятельности, о том, как много он значил для города. А вот о ней говорилосьскупо: ей семнадцать, она училась в школе Джефферсона и убила своего отца.Далее следовало несколько версий случившегося, и ни одна из них не была хотьсколько-нибудь близка к истине.
– Грейс, это Дэвид Гласе, – нарушила тишинуМолли. – Он из отдела общественных защитников, будет представлять на судетвои интересы.
– Привет, Грейс, – спокойно сказал Дэвид. Онвнимательно следил за ее лицом, вернее, просто глаз с нее не сводил с тогосамого момента, как она вошла. Нетрудно было сделать вывод, что девочканасмерть перепугана. Но несмотря на это, она вежливо и грациозно пожала емуруку. Коснувшись ее пальчиков, он ясно ощутил, как ее трясет. Когда оназаговорила, слышно было, что она слегка задыхается, – тут он вспомнил, чтоМолли говорила об астме.
– Нам надо кое-что еще сделать, – сказал он.
Она лишь кивнула в ответ.
– Я утром читал твое дело. На данный момент ситуацияневажнецкая. Главное, что мне от тебя надо, – это информация. Чтослучилось, как, почему – то есть решительно все, что сможешь вспомнить. Ну апосле следователь все тщательно проверит. Мы сделаем все от насзависящее. – Он старался говорить бодро и надеялся, что ее не сильно,испугали его слова.
– Тут нечего проверять, – тихо выговорила она,сидя очень прямо. – Я убила отца. – Произнося эти простые слова, онасмотрела прямо ему в глаза.
– Это я знаю. – Он всем своим видом показал ей,что ничуть не удивлен этим признанием, и продолжал свое пристальное наблюдение.Он понял, что именно Молли разглядела в ней. Она выглядела очень приличнойдевочкой, и в то же время похоже было, что кто-то по капле выпил из нее кровь,жизнь… Она была вся «в себе», настолько далека, что казалась скорее призраком,нежели человеком из плоти и крови. В ней ничего не было от семнадцатилетнейдевочки-подростка – ни веселости, ни живости.
– Ты помнишь, что произошло? – тихо спросил он.
– В основном, – откликнулась она. В самом деле,какое-то время она была словно в тумане – например, когда доставала револьвериз материнского ночного столика. Но помнит прекрасно ощущение металла в ладонии то, как нажала на курок. – Я застрелила его.
– А где ты взяла револьвер? – Его вопросы звучалина удивление буднично, в них не было ровным счетом ничего угрожающего. Манераобщения у него была просто великолепна, и Молли благодарила свою счастливуюзвезду за то, что дело передали именно ему. Она надеялась, что он сможет помочьГрейс.
– Он лежал в мамином ночном столике.
– А как ты его оттуда достала? Просто протянула руку ивзяла?
– Ну, вроде. Просто вытащила, и все.
– А отец удивился, когда ты это сделала? – Тонвопроса снова был самый что ни на есть будничный.
Грейс кивнула:
– Поначалу он этого не видел, а когда заметил, тоудивился… потом попытался его перехватить, и тут револьвер выстрелил. – Отмучительного воспоминания глаза ее блеснули, и она опустила веки.
– Ты, должно быть, стояла вплотную к нему, а? Ну вот,примерно так? – Он изобразил руками расстояние примерно в метр. Дэвидпрекрасно знал, что находилась она куда ближе к жертве, но хотел слышать ееответ.
– Нет… мм… ну… ближе.
Он кивнул, словно того и ждал. Молли пыталась скрытьзаинтересованность, но на самом деле была изумлена тем, как быстро Грейсзаговорила с Дэвидом и насколько, похоже, сразу стала ему доверять. Казалось,девушка нутром почуяла, что ему можно верить. Она была куда менее враждебна поотношению к нему, нежели к Молли.
– А насколько близко, как полагаешь? В полуметре отнего? Или еще ближе?
– Довольно близко… ближе… – спокойно сказала Грейс иотвернулась, подумав, что Молли, верно, уже сообщила ему о своихподозрениях. – Очень, близко.
– А до этого? Что вы делали?
– Мы разговаривали. – Голос ее вдруг охрип,дыхание перехватило.
И он понял, что она лжет.
– А о чем вы говорили?
И этот простой вопрос застал девушку врасплох – оназапнулась.
– Я… мы… думаю, о матери.
Дэвид кивнул – ну да, естественно, – откинулся на стулеи уставился в потолок. Потом заговорил вновь, не глядя на нее, слыша громкоебиение собственного сердца:
– А мама знала о том, что он делал с тобой, Грейс?
Он произнес это очень ласково – у Молли даже глазаповлажнели. А когда он медленно повернулся к Грейс, у девушки в глазах блестелислезы.
– Ты можешь сказать мне, Грейс. Никто ничего не узнает– никто, кроме нас. Но я должен знать всю правду, если намереваюсь помогатьтебе. Итак, она знала?
Грейс смотрела на него, вновь собираясь все отрицать, желаявсе скрыть, но она не могла больше! Просто не могла – и все! Грейс кивнула, игорячие ручейки обожгли щеки. Дэвид взял ее за руку и нежно сжал пальцыдевушки.
