Она спала посредине кровати, забросив одну руку за голову. Ардиан собрался, словно перед выстрелом из «глока», глубоко вздохнул, откинул тонкое невесомое одеяло и нырнул в теплые недра Мириной постели.
Когда он обнял ее и прижал к себе, умирая от невозможной близости великолепного, упругого, пахнущего розой и миртом тела, когда он зарылся губами в копну ее пламенеющих даже в ночи волос, целуя сначала затылок, потом лоб, спускаясь все ниже и дойдя наконец до горячего, влажного рта, она шепнула: «Ты что?», но он уже знал, что ответить, и ответил: «Я люблю тебя!», и это была правда, правда, подсказанная ему Силой. И Мира, ничуть не удивившись, а возможно, даже и не проснувшись, обняла его своими сильными, теплыми и мягкими руками, а потом приподнялась на локте и стянула маечку — в точности так, как грезилось Ардиану на его сиротском матрасе, и он утонул в молочно-белых волнах. Так сильна была его страсть, что в конце концов она все-таки разожгла ответный костер, и Мира показала Ардиану, что ему следует делать, и помогла ему в первый раз, а во второй они уже все делали вместе, и в третий, и в четвертый, и так до утра. И Сила, покровительствующая Ардиану, усмехалась, глядя на них со своих заоблачных высот.
— Ничего себе, — сказала Мира, когда они проснулись уже окончательно. — Ты ж еще ребенок, Арди. Это тебя Раши научил так с девушками обращаться?
— Нет, — ответил Ардиан. — Никто меня этому не учил. Я… это у меня в первый раз.
— Способный мальчик, — улыбнулась Мира и пощекотала его живот. — Похоже, у вас вся семья такая.
Несмотря на то что спать им пришлось недолго, Ардиан чувствовал себя словно родившимся во второй раз. Все вокруг стало необычайно ярким, цветным и объемным. Вкус крепкого кофе, негромкая мелодия, льющаяся откуда-то из крохотных серебристых колонок, синеватый дымок тонкой сигареты, которую Мира небрежно держала в тонких изящных пальчиках, — все это сливалось в одно ощущение безграничного счастья. Странно подумать, что еще вчера он даже не подозревал, каким может быть счастье.
— Ну, малыш, — сказала Мира, когда они допили наконец кофе, — с тобой было прямо чудесно, но мне нужно работать. Ты, кстати, не забыл, что у тебя дела в городе?
Ардиан смутился. Он, конечно, ни о чем не забыл — любовь любовью, но работа есть работа. Но вспоминать о спрятанном под ванной «глоке» почему-то не хотелось — казалось, что он обманывает Миру, пользуется ее доверчивостью и добротой.
— Да, я помню, — пробормотал он, краснея. Надо бы рассказать Мире про то счастье, которое он чувствует, глядя на нее, объяснить, какая она замечательная, но слова почему-то застряли у него в горле. От ночной смелости не осталось и следа. — А ты кем работаешь?
— Делаю фата-морганы, — Мира кивнула на сверкающую установку в углу. — В основном. И еще встречаюсь с кое-кем, забираю у них кое-что и иногда даю кое-что взамен.
— Понятно. — Ардиан понял, что ему ненавязчиво намекнули на его неуклюжую легенду про курьера, и устыдился. — Ну, я пойду…
Он юркнул в ванную, закрылся и полез за своим свертком. На мгновение ему показалось, что сверток исчез — пальцы натыкались на какие-то коробки и неприятные на ощупь холщовые тряпки. Но нет, вот она, майка с завернутым в нее пистолетом. Ардиан перевел дыхание и пообещал себе больше никогда не приносить оружие в дом Миры Джеляльчи.
В прихожей возникла крошечная заминка — они стояли друг против друга, и Ардиан чувствовал, что если уйдет сейчас, не сказав чего-то очень важного, все окажется безнадежно испорчено. Секунды ускользали одна за другой, а он все не мог найти слов.
— Ты еще вернешься? — спросила Мира, лукаво глядя на него.
Напряжение тут же отпустило Ардиана. Он кивнул, с трудом сдерживаясь, чтобы не завопить от восторга.
— Если хочешь, приходи вечером. Я буду одна.
Ардиан слишком обрадовался тому, что Мира хочет снова с ним встретиться, чтобы обратить внимание на эти слова. Он затаил дыхание, когда девушка наклонилась и, обжигая пламенем своих волос, поцеловала его в уголок рта.
До обеда Ардиан слонялся по городу, стараясь сосредоточиться на предстоящей ликвидации, но думая в основном о Мире. Каким-то краешком сознания он понимал, что в таком состоянии на серьезное дело идти нельзя, но ждать, когда Джеронимо в следующий раз появится в Дурресе, было глупо. К тому же после достижений сегодняшней ночи ему и море казалось по колено.
В порту он перекусил жареной рыбой, прислушиваясь к разговорам моряков и прикидывая, где ему искать «Либертад». Санитарные корабли ЕС швартовались в особой зоне, огороженной тремя рядами колючей проволоки. Фильтрационные пункты, через которые прогоняли депортированных, охранялись и полицией, и патрулями «голубых касок»; других выходов из санитарной зоны Ардиан не заметил. В конце концов он решил, что выслеживать Джеронимо в порту слишком рискованно, и отправился в верхний город — еще раз пройтись по маршруту отхода.
Несколько раз его пытались остановить местные уличные мальчишки — с одними он, использовав свои познания в блатном арго, ухитрился решить дело миром, от других просто убежал. Отдышавшись после долгого бега, он почувствовал, что вымотался до предела — недосыпание и напряжение последних суток наконец дали о себе знать. На город уже спускались сумерки, и Ардиан, стараясь не обращать внимания на голос рассудка, предупреждавший, что он находится не в лучшей форме для запланированной ликвидации, направился к бару «Касабланка».
Бармен не обманул — сегодня в заведении было куда веселее, чем накануне. В зале с бильярдом все столики были заняты; дым стоял столбом, играла громкая, бьющая по ушам музыка, в темных углах обнимались пары. К счастью, в первом зале, под самой лестницей, пустовал маленький столик. Ардиан купил своей любимой кока-колы и чипсов и принялся ждать.
Минут через двадцать к нему подсел немолодой плотный субъект с густой шевелюрой серебряного цвета (крашеный, определил Ардиан) и толстым, багровым от многочисленных лопнувших сосудов носом. Субъект без всяких обиняков спросил, сколько мальчик хочет за то, чтобы отправиться с ним в кабинку и кое-чем там заняться. Ардиан, еще вчера покрасневший бы от такого вопроса, довольно грубо ответил, что он здесь не для того, чтобы ходить по кабинкам, а для того, чтобы дождаться приятеля. Субъект спросил, как зовут приятеля. Ардиан сказал, что это не его собачий бизнес, и посоветовал крашеному убираться к черту.
После того как крашеный отвалил, бурча под нос какие-то ругательства, Ардиана надолго оставили в покое. Он допил кока-колу, сходил к автоматам, поиграл в «Бои без правил» и «Последний этаж», но без всякого удовольствия. Вернулся к себе за столик и тут увидел Джеронимо.
Моряк облокотился на обитую цинком стойку и о чем-то беседовал с барменом. Сомнений не было — это был именно он, человек с голограмм, которые показывал Петр. Невысокий, крепкий, с загорелым, чисто выбритым лицом, немного оттопыренными ушами и коротко стриженными темными волосами. На «голубого» он вроде не смахивал; впрочем, Ардиан не знал, можно ли гарантированно определить педика по внешнему виду.
