— Сбиваю крем.
— Ты что-то готовишь, да? — спросил Фил таким тоном, словно только что расшифровал геном человека.
— Не готовлю. Я пеку, — поправила Лаура и обратилась к Трейси: — Ты купила соду?
Трейси кивнула. В Энсино ни одни выходные не обходились без шоколадных пирожных с орехами и сахарного печенья. Лаура делала все сама, Трейси позволялось только облизывать миски и кастрюльки.
— Моя мама тоже часто пекла, — объявил Фил. — Цыплят, окорок.
Лаура закатила глаза, затем вынула из духовки противень с печеньем и протянула одно Филу.
— Дурачок сладенькому рад? — спросила она, весело улыбаясь.
Трейси не верила своим глазам. Она ожидала, что Фил надуется, оскорбится, но он молча протянул руку за печеньем. Трейси смотрела, потрясенная. Может быть, путь к сердцу мужчины и в самом деле лежит через его желудок?
— Ух ты! — сказал Фил, проглотив печенье. — Это потрясающе!
— Да, жир и сахар здорово поднимают настроение, — сказала Лаура. — Я давно сижу на этой игле. Трейси ненавидела, когда подруга так унижала себя.
— Лаура, а какая разница между содой и пекарским порошком? — спросила она.
— Я знаю, — отозвался Фил. — Одно из них жидкое, а другое нет.
Лаура фыркнула.
— Как ни странно, сода — это не напиток, и ты не можешь тянуть ее через соломинку, — сказала она Филу и повернулась к Трейси: — То и другое требуется не так часто, но когда потребуется, их ничем не заменишь. На Пасху я могла бы продать свой запас пекарского порошка дороже кокаина. Хозяйки в Сакраменто с ума сходили без него.
Трейси улыбнулась. Она забыла, какое оригинальное чувство юмора у ее подруги. Кто, кроме Лауры, мог бы сравнить соду с кокаином.
— Теперь за уборку! — объявила Лаура.
Фил молча взял следующее печенье. Трейси пожала плечами. Фил никогда не убирал у себя дома. Лаура взялась за мытье посуды, а Трейси убирала на место остатки продуктов.
— Почему ты так поздно пришла? — спросил ее Фил, смахивая крошки с лица.
Трейси пихнула подругу в бедро и вымыла руки.
— Это была безумная ночь. Джон хочет, чтобы я переделала его.
Фил рассмеялся.
— Чтобы ты переделала этот ходячий компьютер? И во что, интересно знать, он хочет превратиться?
— В кого-нибудь вроде тебя, — ответила Трейси, присаживаясь на софу и снимая туфли.
— Мистер Очкарик? Ну нет, это невозможно, — ответил Фил. — Этот парень родился, чтобы носить очки и ходить на службу. Рабочая неделя придумана как раз для таких, как он.
Трейси собралась броситься на защиту Джона, но заметила, что Лаура оставила на крошечном кухонном столике одну миску. Она хотела переставить ее в мойку, но, сообразив, в чем дело, принялась выскребать остатки содержимого и облизывать палец.
— Кстати, сколько у него уже акций? — спросил Фил.
— Где-то около тридцати тысяч, — ответила Трейси, облизываясь.
— Вот это да! Да он и в самом деле богач, — сказала Лаура. — Такой парень одиноким не останется. Где я могу с ним познакомиться?
— И не думай, — ответил Фил. — Тебе будет лучше с Джеффом, хотя коэффициент интеллекта у него и невысокий, зато есть настоящее чувство ритма. Он спрашивал о тебе.
— Джону просто не везло с женщинами, которые ему нравились, — возразила Трейси.
— Любовь нельзя купить, а? — довольно сказал Фил. — И этот тип хочет стать таким, как я? — Он рассмеялся.
— Может быть, я девушка его мечты? — пошутила Лаура.
Но Трейси пропустила это мимо ушей.
— А почему ты думаешь, что твое поведение нельзя скопировать? — спросила она Фила.
— Почему нельзя? Наверное, можно. Только этот твой Джон такой убогий. Настоящее ничтожество.
— Да, — согласилась Лаура. — Никогда не люби парня моложе тридцати, с постоянной работой и кучей ценных бумаг. Это мой девиз.
До Фила не дошел ее сарказм, он просто кивнул, соглашаясь.
— Ну да, в любом случае это безнадежно. Ты не сможешь его переделать, — сказал он Трейси.
— А Джон считает, что я смогла бы, — возразила она. Почему Фил становится таким занудой, когда говорит о Джоне?
— Очкарик думает, что ты можешь все.
— Она смогла бы, если бы захотела, — решительно заявила Лаура.
Она домыла последний противень и забрала у Трейси вылизанную миску.
— Да. Джон больше верит в меня, чем ты, — сказала Трейси. — А что, если я изменю его, превращу в крутого парня?
— Давай, и напиши об этом статью в форме дневника, людям нравятся превращения, — предложила Лаура.
Это была отличная идея. Кроме того, Трейси захотелось это сделать назло Филу.
— Хорошая мысль, — согласилась Трейси.
— Да? Ты что, с ума сошла? — спросил Фил. — Зачем тратить время и писать всякую чушь?
— Ну, я не знаю, — протянула Трейси. — Всем нравится преображение. Это архетип. Понимаешь, как у Юнга[12]. — Фил обожал Юнга. — Старая история о Золушке.
— Но я думал, что тебя не интересуют старые истории, — не сдавался он. — Тебя всегда интересовало новое.
— Да, — заметила Лаура, — Фил показал мне сегодня одну из своих новых историй.
Трейси посмотрела на подругу. Губы Лауры были вытянуты трубочкой. Она всегда так делала, когда боролась со смехом.
— Правда? — спросила Трейси. Несмотря на очевидное пренебрежение Лауры, она была задета. Фил очень редко показывал ей то, что писал. — И как тебе?
— Я думаю, что не помешало бы доработать характеры и сюжет, — серьезно сказала Лаура. — А остальное просто великолепно.
— Спасибо, — ответил Фил, как будто его только что не оскорбили. — Эта вещь вроде коллективного подсознания.
«Наверное, — подумала Трейси, — ему безразлично, как Лаура относится к его работе. Но почему он никогда ничего не показывает мне?»
— В любом случае, если ты даже собираешься писать всякую чушь о превращениях, тебе все равно не удастся этого добиться, — добавил Фил. — Сделать этого типа сексуальным — все равно что заморозить Амазонку. Это невозможно.
— Хочешь, поспорим, что у меня получится? — спросила Трейси.
— На что?
Фил протянул руку, чтобы стереть крем с ее губ, но она уклонилась. Сейчас никаких нежностей, тем более на глазах у одинокой Лауры.
Пари так пари. Оправданный способ выразить ее накопившееся раздражение, проучить Фила, а может быть, даже подтолкнуть их отношения вперед или совсем разорвать.
