Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 184
После уже, через несколько дней, когда дед Мика «взял этого скота за жабры» и выяснял подробности, оказалось вот что: Треножкину почудилось, будто «эта бандура» накрыта клеенкой, которой он, Треножкин, в недавние времена укрывал в своем сарайчике с дырявой крышей мотоцикл. Недавно клеенка у него потерялась, и сегодня вдруг осенило Треножкина, что «интеллигентский недобиток и его дружок стырили чехол для своих сопливых игр» (раньше ему, идиоту, это в голову не приходило, хотя он видел клеенку накануне!).
Он притащил из сарайчика багор.
Он дотянулся до крыши, зацепил клеенку и дернул. А она была прижата по краям кирпичами. И один кирпич слетел и брякнул Треножкина по темени («Чуть не убил, падла!»), а потом ударил по бензобаку.
Этого Треножкин вынести не мог! Он любил капризный BMW больше, чем всех своих жен (прошлых и нынешнюю). В нем воспылала справедливая ярость. Багром он зацепил чугунную подставку, сдернул телескоп с крыши и растоптал трубу, изрыгая мат и всякие обещания. А оторвавшуюся линзу забросил на поленницу.
Разгром был учинен за несколько секунд. И когда Алёна с тяжелым половником вылетела на двор, телескоп уже погиб. Вместо трубы лежало среди облетевших одуванчиков плоское фанерное корыто с дырами от подкованных сапог. А линза косо торчала на двухметровой высоте, наклонно застряв между поленьями.
Треножкин не выдержал гневного напора «конопатой психопатки» и укрылся в доме. Оттуда он грозил Алёне вместе со своей супругой (в трудные минуты Треножкины забывали распри и объединялись против общего врага). Алёна сперва колотила половником в дверь, потом отбросила его, отошла и заплакала над бывшим телескопом.
В этот момент и появились Мик и Симка.
Алёна, всхлипывая, рассказала, как случилась беда.
Во время рассказа Мик стремительно бледнел. Щеки сделались такими белыми, что даже загар куда-то пропал, а на коже выступили редкие веснушки, которых раньше Симка не видел.
Мик нагнулся, поднял половинку кирпича и взвесил в руке.
«Мик, не надо», — хотел сказать Симка и… тоже поднял кирпич, тоже взвесил.
Мик пошел к двери Треножкиных, и Симка пошел рядом. Они поднялись на крыльцо. Мик ударил кирпичом в дощатую дверь.
— Открывай, гадина! Фашист! Пьяница засраная! — голос у него был удивительно тонким и сверлящим воздух.
Симка тоже колотил кирпичом, только молча.
За дверью было тихо по-мертвому.
Мик сбежал с крыльца, встал напротив окна Треножкиных. Он был похож на кузнечика, который от гнева и обиды обрел небывалую силу. За стеклом смутно белели два лица. Мик размахнулся.
И Симка хотел размахнуться. Но увидел, как запястье Мика перехватили узловатые пальцы. Это возник за спиной у мальчишек вернувшийся из табачной лавки Станислав Львович.
— Спокойно, ребята…
Мик уронил кирпич. Симка выпустил свой.
Держа ребят за руки, Станислав Львович пошел с ними к двери Треножкина. Отпустил Симку и Мика, ударил в дверь ногой. Сказал негромко, но с пружинным звоном:
— Открой, Треножкин. Хуже будет. Ты меня знаешь.
— Ну, чё?! Чё?!.. — С плачущей рожей, в перекошенной рубахе навыпуск Треножкин возник на пороге. — Они мне, паразиты, кирпичом по бензобаку! Во, глядите, там вмятина!
Никто не успел удивиться такой чудовищной брехне. Машинально глянули на мотоцикл. У Симки навсегда отпечаталась в памяти эта картина.
Двор был разделен на две части — широкую, яркую от солнца, и узкую, укрытую резкой неровной тенью поленницы. Посреди солнечного пространства желтела фанера изуродованной трубы телескопа. Над ней все еще плакала Алёна. Грязно-синий BMW стоял у границы тени.
Он стоял всего секунду, после того, как на него взглянули.
В следующую секунду на месте бензобака возник огненный шар.
Горячий удар бухнул по всему двору. Алёна упала. Мик и Симка прижались к деду. Треножкин что-то завопил (с матом, конечно) и… не двинулся.
Проворней всех оказалась жена Треножкина. И глупее. Она рванулась к углу дома: там стояла бочка с дождевой водой, и в ней плавало ведро.
— Не смей, дура! — завопил Треножкин.
Было поздно. Его супруга выхлестнула из ведра в оранжевое пламя целый поток.
Известно, что гасить горящие мотоциклы водой — все равно что подбрасывать динамит. Огонь взвыл, взметнулся, каким-то образом дотянулся до поленницы, занялись дрова…
…Симка потом с гордостью вспоминал, что он и Мик вели себя героически. Они взлетели на поленницу и, обжигая ноги, пинками сбрасывали с нее горящие дрова — надо было спасать линзу. Но спасти ее они не сумели. Когда наконец Мик березовой жердью дотянулся до линзы и столкнул вниз, почти половина ее была оплавлена и обуглена.
Симка и Мик сиганули сверху в одуванчики. Потирая ноги, сели на корточки над изуродованным объективом телескопа. Станислав Львович багром растаскивал по траве тлеющие поленья, ругал внука и его «такого же безголового» друга и грозил выпороть за чрезмерную лихость.
Треножкин во время пожара пытался сбить с мотоцикла огонь клеенкой, но не сумел и теперь ненатурально рыдал над горячими и дымными останками. Материл жену, которая слабо отругивалась с крыльца. Алёна исчезла. Потом выяснилось, что в первые же секунды после взрыва она кинулась звонить пожарным. Но будка с телефоном-автоматом была у черта на куличках, рядом с продуктовым магазином в конце Заовражной улицы. А где была пожарная часть, это сразу и не расскажешь…
Станислав Львович остановился над Миком и Симкой.
— Огнеборцы чертовы… Сильно подпалились?
Мик пробурчал, не оглядываясь:
— Да ни фига. Чуть-чуть припекло только…
— Все равно выдеру, — с облегчением пообещал дед.
— Потом, — угрюмо отозвался Мик. — Дай нам погоревать… Этот дурак вон как воет, а нам нельзя, что ли?
Все оглянулись на подвывавшего Треножкина.
— Все-таки есть Бог на свете, — сказал Станислав Львович. — Учит иногда мерзавцев…
Появилась Алёна. И поняла, что звонила зря…
Симка и Мик отнесли оплавленную линзу к гамаку, сели там. В искореженной пластмассовой емкости еще оставалось немного воды. Они лили ее друг другу на ладони и смывали с ног сажу и остатки боли от мимолетных касаний пламени.
Приехала наконец красная машина (путь-то был по ухабистым улицам, по шаткому мосту через лог). Бравые ребята в брезентовых штанах и со шлангом наперевес ворвались в калитку. Тушить было нечего. Пожарные занялись протоколом. Треножкин в ответ на их вопросы визгливо кричал, что ничего не знает и ни в чем не виноват. А Симке и Мику на все это было наплевать. Они в отдалении грустили над погибшей линзой.
Наконец Симка мужественно сказал:
— Ладно, найдем новую. И сделаем новую трубу.
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 184
