Истамбул, Константинополис! Истамбул, Константинополис! —
заорал динамик (по крайней мере, именно такие заграничные слова разобрал Симка).
Сходили на запруду, искупались. Но без радости. Мик был, конечно, весь в тревожном ожидании, хотя и старался вести себя беззаботно. А на запруде оказалось многолюдно и гвалтливо — там бултыхался десяток незнакомых пацанов. Хотя это Симке незнакомых, а Мика они знали. И называли его Ржавый. «Ржавый, здор о во!.. Ржавый, а где твой мячик?.. Эй, Ржавый, ты чё не приходишь в футбол играть?»
— Почему они тебя так зовут? — угрюмо и вполголоса спросил Симка.
Мик безразлично пожал плечами:
— Потому что вот, волосы такие… — и провел мокрой ладонью по жесткой, похожей на стружку прическе.
— Они же не ржавые, а медные. И то чуть-чуть…
Мик снова шевельнул плечом с пятнистым загаром. Ему было все равно. Лишь бы Фатяня спас мяч.
И Фатяня спас его!
Когда пришли на Фатянин двор, мяч — тугой и словно улыбающийся — лежал в подорожниках. Фатяня разогнулся над опрокинутым мопедом.
— Забирайте шарик. Только пришлось сделать пробку.
В мяче, посреди заплатки из рыжей резины, торчал бронзовый колпачок велосипедного ниппеля. Мик с опасливой улыбкой потрогал колпачок мизинцем (все еще с бледным следом чернил).
— Да не боись, держится крепко, — успокоил Фатяня. — А без него никак нельзя теперь. Если вытащить, сразу пшик!
Мик ликовал:
— И не надо вытаскивать! Так даже лучше! Будто ось на полюсе!
— А вертеться на пальце будет? — осторожно сказал Симка.
Мик поставил мяч на мизинец вверх колпачком. Словно острый бронзовый палец прошел мяч насквозь и выскочил вверху. Мик скользящим ударом ладони хлопнул по красному боку. Мяч завертелся.
— Ну, цирк!.. — изумился Фатяня. Мик высоко подбросил и поймал мяч. Казалось, он сейчас раскланяется, как жонглер на арене. Но он вдруг спохватился, порозовел, опустил голову. И сказал с прерывистым сопеньем:
— Самое-самое… большущее спасибо…
— Да ладно, чего там, — застеснялся Фатяня. — Если ослабеет, приходите, я подкачаю…
На улице Мик радостно поделился с Симкой:
— Это ведь даже хорошо, что такая пробка!
— Пвобка ховошо, — поддержал его Андрюшка. — Квасиво.
— А ты помалкивай, злодей, — пробормотал Симка и виновато покосился на Мика.
Тот присел перед тележкой на корточки.
— Не надо ругать Андрюшку. Он хороший мальчик…
— Я ховоший майчик, — без лишней скромности согласился Андрюшка. — Мик, дай мяч-ч.
— Еще чего! — взвился Симка. — Чтобы опять дыра?
Но Мик дал Андрюшке мяч. Сказал, что бояться нечего, потому что два одинаковых несчастья подряд случаются очень редко. И они повезли Андрюшку домой.
Мик оказался прав с мячом несчастья больше не случилось. Но другое несчастье было такое, что недавняя беда забылась в один миг.
Пьяная гадина Треножкин разломал телескоп.
Алёна потом рассказывала, как это случилось. Она все видела из раскрытого окна мезонина.
Треножкин вернулся откуда-то на мотоцикле, вволок его в калитку. Протащил через двор и поставил почему-то недалеко от Микиного сарая. Был Треножкин то ли изрядно поддатый, то ли в «психованном» состоянии. Пнул свой несчастный трофейный BMW, выругался, конечно, и зачем-то посмотрел вверх — словно просил у неба защиты от своей неприкаянной жизни. И взгляд Треножкина упал на телескоп…
