Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 202
Двигаться за Наполеоном к Лотарингии или соединиться с Блюхером, находившимся неподалеку, и двигаться на Париж во главе двухсот тысяч человек? Вопрос был важным, важнейшим из всех, которые приходилось решать главам империй и полководцам.
С военной точки зрения, в самом узком смысле этого слова, не следовало сдавать свои коммуникации, напротив, следовало следить за ними с еще большей тщательностью, имея дело с самым грозным и дерзким противником. И поскольку он им в эту минуту угрожал, нужно было двигаться вместе с Блюхером за ним следом и покончить с ним, прежде чем идти на Париж и пожинать плоды победы в войне. Движение же на Париж, несомненно, давало некоторые преимущества, в частности, могло сократить сроки борьбы. Однако в случае остановки перед столицей на несколько дней, перед лицом не только военного, но и гражданского сопротивления, имелся риск подвергнуться с тыла атаке Наполеона, вернувшегося со стотысячной армией, и оказаться в гибельном положении.
Эти доводы были весомы и даже стали бы решающими, если бы положение было обычным и оставался риск встретить перед Парижем мощное сопротивление. Но положение было таково, что подобное сопротивление оказывалось крайне сомнительным. Хотя из города получили только одно сообщение, которое доставил Витроль и истинность которого до сих пор не подтвердилась, и напротив, в захваченных провинциях крестьяне начинали браться за оружие, можно было распознать, что если Витроль и преувеличивал, живописуя пламенное желание Франции вернуть Бурбонов, он был тем не менее прав, когда утверждал, что она более не хочет войны, конскрипций, императорских префектов и, как только ей доставят случай проявить подлинные чувства, выступит против правительства, которое довело войну до Москвы, а теперь привело ее к воротам Парижа.
Шварценберг, видя путь на Париж открытым, впервые склонялся к тому, чтобы двигаться на столицу Франции, хотя многие образованные офицеры продолжали противопоставлять такому дерзкому движению авторитет правил, которые рекомендовали заботиться о коммуникациях и не упускать цели вследствие излишнего нетерпения ее достичь. Однако днем случилось событие, крайне благоприятствовавшее самому смелому мнению. Конница Винцингероде, формировавшая авангард Блюхера, встретилась у Марны с конницей графа Палена, принадлежавшей Шварценбергу. Войска приветствовали друг друга и обрадовались соединению, которому, впрочем, следовало произойти раньше, ибо было странно, что после сражения при Лаоне Блюхер не последовал за Наполеоном или маршалами и 23-го всё еще блуждал между Эной и Марной. Но Блюхер действовал как генералы, больше обладающие решительностью характера, нежели умом. Он попытался взять Реймс, а затем Суассон, долго ждал отставших из корпуса Бюлова, наконец, решился потеснить Мортье и Мармона и вышел к Марне через Шалон. Как бы то ни было, он появился во главе 100 тысяч человек, и теперь для движения на Париж союзники располагали 200 тысячами солдат. Подобная сила снимала многие возражения, основанные на узко понимаемых военных правилах.
При таком положении дел в замок Дампьер, где ночевали Шварценберг и император Александр, вдруг доставили депеши, изъятые у парижского курьера, захваченного легкой конницей союзников. В замке находились князь Волконский, исполнявший при Александре обязанности начальника штаба, и граф Нессельроде, глава канцелярии. Позвали графа, который долго прожил в Париже и лучше всех мог понять истинный смысл перехваченных депеш. Они, в самом деле, были чрезвычайно важны и содержали письма императрицы и Савари к императору. И те и другие выражали самую горячую тревогу относительно внутреннего состояния Парижа, письма Марии Луизы, проникнутые своего рода ужасом, не имели, конечно, большого значения, ибо являлись только выражением женской слабости. Но письма Савари обладали огромной ценностью, ибо невозможно было заподозрить в робости министра полиции и солдата, весьма привычного к трудным положениям, а он заявлял, что в Париже немало влиятельных сообщников врага и при появлении армии союзников они, вероятно, последуют примеру жителей Бордо. Это откровение в ту минуту было чрезвычайно важным: оно окончательно раскрывало политическую ситуацию и прекращало всякую неуверенность относительно дальнейших действий. Невольное признание жены императора и его министра полиции не оставляло сомнений в том, что трон готов пасть и движение к Парижу есть верное средство вызвать его падение.
Разбудили Александра и Шварценберга и передали им содержание перехваченных писем. Оба были ими убеждены и тотчас приняли решение двигаться на Париж и приступить к исполнению задуманного с рассветом. Не все государи находились в ту минуту в замке. При главнокомандующем был лишь Александр, наиболее активный из них, желавший всегда находиться рядом с генералами. Самый скромный, благоразумный и наименее энергичный император Франц, который не был военным и не хотел стеснять своим присутствием генералов, находился в ту минуту довольно далеко, в Бар-сюр-Обе. Король Пруссии, более сдержанный, чем первый, но более активный, чем второй, поселился в окрестностях замка. Было решено немедленно за ним послать, с утра привести в движение армию, чтобы приблизиться к Марне, где располагался Блюхер, и после обсуждения положения, результат которого не оставлял сомнений из-за участия пруссаков, направиться на Париж. Утром 24 марта отбыли из Дампьера в Сомпюи.
Потребовалось совсем немного времени, чтобы туда прибыть, ибо Сомпюи находился на расстоянии трех лье от Дампьера. Император Александр, Шварценберг, начальник Главного штаба Волконский и граф Нессельроде встретились в Сомпюи с королем Пруссии, Блюхером и его штабом. Говорят, что роковое решение, которое привело европейские армии в Париж, было принято на небольшом холме в окрестностях Сомпюи, где и состоялось обсуждение. Все были почти единодушны. На возражения, выдвигавшиеся методичными военными, не выходившими за рамки четко понимаемых военных правил, тотчас находились ответы.
Наполеон намерен разместиться на коммуникациях союзнических армий, но они тоже намерены разместиться на его коммуникациях. За ущерб, который он причинит, завладев складами союзников, их госпиталями, арьергардами и обозами со снаряжением, ему отплатят вдвойне и даже втройне, захватив всех, кто окажется между Парижем и французской армией на дороге из Нанси. Он захватит много, они захватят еще больше. И потом, куда идет Наполеон, и куда идут они? Наполеон – в Мец и Страсбург, где его присутствие ничего не решит, а союзники идут в Париж, где наверняка произведут революцию и отнимут у Наполеона власть, которая и делает его столь грозным. Последовать за ним – значит поддаться его замыслу, ибо именно этого он и хочет, исполняя столь странное и неожиданное движение на Лотарингию. Это значит позволить отвлечь себя от главной цели и подвергнуться новым военным опасностям, ибо Наполеон собирает подкрепления из гарнизонов и союзникам с изнуренными армиями придется вновь вступить в опасную игру, сражаясь против армий, недавно набранных. Они будут втянуты в бесконечные сложности и, что весьма вероятно, в конце концов попадут в какую-нибудь ловушку, которые он так
Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 202
