Книга Невидимые знаки - Пэппер Винтерс

И это было заслуженно. Первым ее словом было его имя.

Мы вернулись на наш остров всего несколько часов назад. Мы разгрузили лодку, попрощались с командой и договорились о встрече через несколько дней, чтобы вернуться в Нади и купить скоростной катер для личных нужд.

На закате первого дня мы с удовольствием поужинали рыбой и кокосовыми орехами и вернулись к своим делам так легко, словно были рождены для этого. Мы не притронулись к консервам и упакованным продуктам. Мы не пили соки и свежую воду. Мы не включали генератор, чтобы избавиться от лунной тьмы.

Нам потребовалось несколько месяцев, чтобы привыкнуть к современным удобствам.

И всего несколько часов, чтобы погрузиться в первобытность.

Коко пронзила мое сердце любовью, крепко прижавшись ко мне перед сном. Она дрожала от волнения, вызванного возвращением туда, где она выросла, к морю, где она родилась, туда, где ее место.

Сейчас на острове было тихо.

И мы с Гэллоуэм, наконец, набрались смелости открыть резную деревянную шкатулку и поприветствовать мои браслеты, паспорт и сотовый телефон, не подлежащий ремонту. Среди оставшихся вещей были мистер Усатый Деревяшка (резной кот Пиппы) и поздравительное сердечко от Гэллоуэя для меня.

Мне было противно, что мы оставили все здесь.

Но теперь мы вернулись, и я больше никогда не буду воспринимать подобные вещи как должное.

Мы вставили карту памяти, на которой было столько ценных воспоминаний, в новое водонепроницаемое устройство, которое взяли с собой.

Первый видеоролик нас просто уничтожил.

Второй добил нас.

Но, принимая призраков в свое сердце, мы избавились от грусти, поблагодарив их за столь ценные воспоминания.

День, когда Коко произнесла свое первое слово.

День, когда Коннор заслужил ее безграничную привязанность и хвастался этим несколько недель. Мы были очень худыми и обгоревшими. Мы были гораздо более дикими и находились на грани выживания. И все же наш смех и улыбки были искренними и восторженными.

— Я скучаю по нему, — произнесла я, лежа на нашей набитой листьями кровати.

Наше пребывание в этом старом доме было недолгим. Гэллоуэй уже заключил контракт с местной строительной фирмой, которая разобьет лагерь на нашем острове и поможет возвести новый дом. Вскоре стены из пальмового дерева и бамбуковый пол станут излишними и ненужными.

На данный момент я чувствовала себя очень довольной.

— Не думаю, что это когда-нибудь изменится, Эстель. — Гэл крепче обнял меня. — Но, по крайней мере, он знает, как сильно его любили. Он счастлив, где бы ни был.

Луна взошла над горизонтом, время шло, а мы смотрели видеоролик за видеороликом, рассматривали фотографию за фотографией.

И когда мы, наконец, погрузились в сон, мои мысли переключились на вырванную страницу блокнота, который я выбросила в море в хрупкой пластиковой бутылке.

— Нашел ли кто-нибудь её? Читал ли кто-нибудь о трудностях той, кто не знал, что ей дано?

Это уже не имело значения.

В бутылке или без нее.

Знаки или их отсутствие.

Наконец-то я прислушалась.

Я была дома.

ПОЛТОРА ГОДА СПУСТЯ

— Они здесь, Гэл.

Я посмотрел на Эстель, когда она вошла в комнату Коко.

Я только что уложил свою дочь в постель, поцеловал ее смуглую щечку, восхищаясь тем, как прекрасно она выглядит среди мебели из коряг и кровати в форме морской звезды.

Она заснула еще до того, как я закончил читать ее любимую книгу о горбатых китах.

Мы переехали в новый дом два месяца назад после успешного сотрудничества с четырьмя местными мастерами. У нас было все, о чем мы только могли мечтать, и мы воссоздали кусочек города, из которого бежали. Стекло и сталь составляли переднюю часть дома, возвышаясь над навесом и открывая идеальный вид на потрясающе красивый пейзаж за окном.

Дом был неброским, но прочным, построен на сваях, если вдруг случится цунами. А ночью стекло светилось и напоминало маяк для заблудших душ.

Мы даже построили небольшую башенку для наблюдения за прибывающими гостями, и когда солнце садилось за лес, оно освещало место крушения, отражаясь от разбитого фюзеляжа вертолета, который познакомил нас.

Мы не избавились от него.

Лес был его местом отдыха, как и пляж — нашим.

Прокравшись на цыпочках к выходу, я улыбнулся своей жене. Ее живот вздымался над плавками бикини, симпатичный бугорок проступал сквозь саронг цвета черного дерева.

На четвертом месяце беременности.

Однако, в отличие от ужаса предыдущей беременности, мы были спокойны и собраны: план родов разработан, медицинская бригада наготове, а самый быстрый катер, который мы смогли купить, привязан к нашему недавно построенному причалу.

Ее глаза сияли, я наклонился, чтобы поцеловать ее.

Мне не нужно было спрашивать, за кем она наблюдает.

Черепахи.

Наступил конец декабря, и с идеальной точностью вернулись наши обтянутые кожей друзья.

— Не хочешь поиграть в няньку при очередной кладке яиц?

Она улыбнулась, переплела свои пальцы с моими и повела меня вниз по ступенькам под открытым небом.

Наш дом сочетает в себе современность и деревенский стиль, черпая вдохновение в бесценной архитектуре, которую я изучал, и в природной красоте ФиГэл. Его можно назвать домом на дереве с разрозненными зонами и открытыми коридорами.

Тень обеспечивалась жалюзи и автоматическими ставнями, которые по ночам каскадом расходились в стороны, открывая вид на звезды и галактики. Если шел дождь, мы промокали насквозь, перебегая из кухни открытой планировки и гостиной в нашу спальню.

Но нас это не волновало.

Мы жили свободно, не беспокоясь об испорченной одежде или прическах. Эти мелочи не имели значения.

— Хочешь выпить и устроить ночную проверку? — спросил я, когда мы меняли полированные доски пола на песок.

— Конечно.

Коко спала всю ночь напролет, давая нам время делать все, что мы хотели.

Я знал, чего хотел.

Свою жену.

Вместе мы направились к нашему домику из пальм и бамбука, который превратился в удобное хранилище для еды, игрушек и потрясающих тусовок для Коко.

Скоро у нее будет брат или сестра, с которыми она сможет играть.

Я не мог дождаться.

Большой холодильник, в котором хранились свежие морепродукты и местное пиво, работал от солнечных батарей, которые я установил в первый месяц нашего приезда.

Мы внедрили все необходимые нам модификации, и многое другое.

Но мы не часто их использовали.

Мы слишком ко многому приспособились, чтобы теперь позволять механизмам