беспрерывной беготне, не думаю о том, что уже утром следовало идти на учёбу.
– Да, – ответил Юлиан. – И тогда я понял, что Сорвенгер – метаморф.
– Но он не единственный метаморф в городе и не обязан быть виновником всех наших бед. Если бы ты слушал меня внимательнее, знал бы, что метаморфия – явление весьма не редкое.
– Но он был идеальным кандидатом.
– Потому что, на твой взгляд, имеет связь с Рейнхардтом? Уверяю тебя, эти параллели надуманы. Даже если и впрямь они являлись братьями… Мы не выбираем родственников. Так же, как и они нас.
– Откуда вы всё знаете, мистер Тейлор? От Гарета?
Юлиан знал Лиама не так долго, чтобы изучить досконально, но этого времени хватило для того, чтобы знать, когда преподаватель пытается солгать. Именно это выражение лица он принял, но, увидев осуждающий взгляд Юлиана, передумал и нехотя ответил:
– Нет, мой сын не имеет к этому никакого отношения. Я узнал обо всём всего лишь пару недель назад и оказался крайне разочарован тобой.
– Я тоже разочарован собой, мистер Тейлор.
Они понимающе посмотрели друг другу в глаза.
– Я не разочарован твоей целеустремлённостью. Мне причиняет боль твоё недоверие к окружающим и попытки решить всё в одиночку. Это крайне безответственно, Юлиан. Ты не в игру играешь. На кону судьба нашего города, а ты решил оставить меня в неведении. Чудо, что я узнал обо всём.
Тейлор говорил очень убедительно, но Юлиан так и не начал испытывать чувство вины. Он по-прежнему считал себя единственной надеждой города.
– Разве вы не понимаете, что это связано со мной? У Рейнхардта свои планы касательно меня. Возможно, он пытается отомстить. Но это моя война и только моя.
– Это общая война. Тех, кто поклялся оберегать Свайзлаутерн. Я обещал Ривальде позаботиться не только о городе, но и… О тебе. Именно поэтому ты здесь.
Юлиан догадывался о том, что Тейлор сблизился с Юлианом по воле миссис Скуэйн, но не осуждал его. Несмотря на то, что преподаватель действовал согласно просьбе, его мотивы были чисты и бескорыстны.
– Теперь вы всё знаете, мистер Тейлор, – сказал Юлиан. – А мои силы иссякли. Я больше не знаю, чем помочь этому городу. Выполняйте же своё обещание. Выведите Рейнхардта на чистую воду.
Юлиан требовал слишком многого. Он не мог приказывать Тейлору, но прямо сейчас его слова не были похожи на просьбу. К счастью, Лиама это не смутило. Он бросил короткий взгляд в сторону Юлиана и отправился к шкафу.
– Боюсь, уже поздно, – тихо, словно опасаясь того, что кто-то услышит, произнёс Тейлор.
– О чём вы?
– Сейчас сам всё увидишь.
Тейлор не торопясь, всё ещё сомневаясь в своих намерениях, открыл дверцу шкафа и взял в руки газету из высокой стопки различных бумаг. Аккуратно и осторожно, словно держит в руках сокровище, он положил её перед Юлианом.
Несмотря на царящий в помещении полумрак, юноша отчётливо увидел заголовок первой полосы «Экспресса Свайзлаутерна». Крупными, привлекающими внимание буквами там было написано «Исаак Гебельс – вор, предатель, шпион».
Юлиан должен был прочитать всю статью? При всём уважении к Тейлору, он не был намерен этого делать, ибо после столь напряжённого дня он был слишком измотан для того, чтобы воспринимать новую информацию.
– Что это значит? – требовательным тоном спросил Юлиан.
– Ты не знаешь, кто такой Гебельс? Исаак Гебельс до вчерашнего дня являлся единственным конкурентом Рейнхардта в выборной гонке.
– И?
– Ты и вправду ничего не понимаешь? – подорвался с места Тейлор. – Эта статья, занимающая едва ли не половину выпуска, в пух и прах уничтожает его репутацию.
Юлиан всё ещё плохо понимал, что происходит, но знал, что стараниями Моритца Зеннхайзера должна была пасть репутация совершенно другого человека.
В глаза бросилась дата выпуска.
– Здесь указано шестнадцатое мая. Сегодня пятнадцатое, мистер Тейлор. Как такое возможно?
– Я специально посетил типографию и получил этот эксклюзив. Но уже завтрашним утром он будет у всех. Я не буду пересказывать тебе всю статью, несмотря на то, что она безумно увлекательна, – продолжил Тейлор. – Думаю, многое ты не поймёшь. Но если верить ей, Гебельс собирал незаконный компромат на Рейнхардта, и этот сенсационный материал совершенно случайно попал в руки прессы. Гебельс обвинял Рейнхардта в незаконном приобретении «Гроссбанка» и «Жемчужины Свайзлаутурна», а так же в причастности его к иностранным спецслужбам.
– Я слышал всё это, – сказал Юлиан. Комок начинал приближаться к его горлу. – Это должно было отправить под суд Рейнхардта.
– По мнению автора статьи, это была неправдивая информация. Гебельс взял всё это из головы, не имея никаких доказательств. Все его доводы были разрушены. Кроме того, обнародованы факты, связывающие его с советской разведкой. Представлены улики, указывающие на его виновность в гибели Циммермана и Ковальски. Это настоящая сенсация, Юлиан. Придраться не к чему. И уже завтра эта статья взорвёт Свайзлаутерн.
Юлиан не мог адекватно воспринимать каждое слово Тейлора, но общая суть сложилась для него в невнятную картинку. Он всё ещё отказывался в это верить, и надеялся на то, что вот-вот Тейлор скажет что-то, что снимет с него ответственность, но этого не случилось.
К несчастью, причиной этой беды вновь оказался Юлиан. Он был растерян после смерти Уэствуда, но это не могло являться оправданием. Отчаяние не могло объяснить той необдуманности поступка Юлиана.
Зеннхайзер не был честным человеком. Юлиан знал это с самого начала. Хитрые глаза, вычурные манеры и словно презирающий всех вокруг голос буквально кричали в лицо Юлиану «беги от него подальше», но он верил в то, что Моритц может принести пользу.
И он принёс эту самую пользу. Но не Юлиану, а его смертному врагу.
– Это всё ерунда какая-то, – запинаясь, пробормотал он. – Я уверен, что герр Гебельс проведёт расследование и докажет свою невиновность.
– Конечно, докажет, – развёл руками Тейлор и схватил газету. – Но будет уже поздно. Выборы вот-вот состоятся, и он не успеет к их началу. Это провокация, – потряс Тейлор газетой. – Но очень убедительная. В эти слова хочется верить, и, будь уверен, люди поверят. Никто не проголосует за Гебельса. Мы можем поздравить Рейнхардта с победой.
В кабинете повисло долгое молчание. Тейлор ожидал чего-то от Юлиана, а тот собирался с духом, чтобы выдать чистосердечное признание.
– Можете убить меня, – не поднимая головы, произнёс он. – Но это моя вина. Перед смертью мистер собрал компромат на Рейнхардта, который должен был отправить его в тюрьму. Он передал эти документы мне, для того, чтобы я верно ими распорядился. Я заключил сделку с Моритцом Зеннхайзером, племянником вдовы герра Забитцера, и передал ему все бумаги. Я считал,
