свой аппарат как буфер против политического давления и начал править Канадой, основываясь на базовых принципах философии. Экономика и процесс управления его мало интересовали. Жан Маршан в новом Министерстве регионального экономического развития мог тратить денежные средства, как ему хотелось, ради сглаживания давнишних межпровинциальных диспропорций. Эрик Киренс, прежний радикальный президент Монреальской фондовой биржи, мог свободно заниматься автоматизацией почты. Юджин Уилан[497] со своими советами по маркетингу и программами дотаций был способен как очаровать фермеров, так и привести их в бешенство. Налоговые реформы, которые могли бы помочь построить обещанное Трюдо «Справедливое общество», были до такой степени раскритикованы и искажены министром финансов Эдгаром Бенсоном, что в конце концов обогатили только миллионеров и дипломированных бухгалтеров. Однако премьер-министра все это не занимало.
Не занимало его, в общем-то, и место Канады в мире. Вьетнам и новые стратегические доктрины гарантированного взаимного уничтожения[498] успокоили страхи ядерной войны начала 1960-х гг. Как и НДП, чьи идеи он какое-то время поддерживал, Трюдо верил в концепцию разоружения и неучастия. Вооруженные силы Канады, с огромным трудом объединенные в 1968 г. Полом Хеллиером, министром обороны в правительстве Лестера Пирсона, обнаружили, что ненавистная новая зеленая форма — это лишь начало унижения. В 1969 г. канадский контингент в НАТО был сокращен вдвое, а общий численный состав вооруженных сил урезали на треть. Союзники по НАТО не обрадовались. Не обрадовались и дипломаты из внешнеполитического ведомства, когда Трюдо, утверждая, что все необходимые ему сведения он может получать из газеты «Нью-Йорк Таймс», закрыл некоторые дипломатические представительства за границей.
Но одна проблема Трюдо все-таки беспокоила и занимала его внимание — это роль Квебека в Канаде. В совершенстве владеющий обоими языками и абсолютно уверенный в себе, он убеждал молодых квебекцев оставить «вигвам предков» и вместе с ним распоряжаться страной, которую помогли создать их предки-вояжёры. В отличие от Уилфрида Лорье и Луи-Стефана Сен-Лорана, которые предусмотрительно окружали себя достаточно большим количеством англоговорящих министров и советников, дабы подтвердить их преобладание, Трюдо продвигал любых квебекцев, лишь бы те соответствовали его интеллекту и вкусу. Закон об официальных языках (Official Languages Act)[499], провозглашавший равенство французского и английского и делавший центральное правительство и все его учреждения практически двуязычными, стал основой основ первого срока пребывания П.Э. Трюдо у власти. Парламент, за исключением Джона Джорджа Дифенбейкера и нескольких лоялистов-тори, с готовностью согласился.
Трюдо не делал ничего того, на чем бы он не настаивал (красноречиво и на обоих языках) во время своей предвыборной кампании 1968 г. Двуязычие должно было бы стать залогом принципиального равенства граждан. Особый статус для любой провинции, группы населения или отдельного человека для Трюдо был неприемлем как антидемократический. Узнав о том, что коренные народы осуждают Закон об индейцах (Indian Act) как инструмент притеснения, он был удивлен, что те же самые люди восприняли как геноцид его отмену и вытекающую из этого ликвидацию их особого статуса. Жан Кретьен, молодой и полный энтузиазма министр по делам индейцев, сразу развернулся на 180 градусов. Коренные народы победили: упомянутый закон уцелел.
Канадцы, возможно, оказались бы более восприимчивы к рецепту национального единства, предложенному Трюдо, если бы полнее осознавали кризис, возникший между Канадой и Квебеком, и если бы их премьер-министр выказал такую же чуткость к другим региональным проблемам. «Почему я должен продавать вашу пшеницу?» — спрашивал Трюдо у возмущенных западных фермеров. Разумеется, главным федеральным ведомством по таким вопросам был Канадский совет по пшенице (Canadian Wheat Board), однако производители зерна хорошо запомнили высокомерную забывчивость своего премьер-министра. Впрочем, не больше внимания Трюдо проявил и к экономическому охлаждению, которым завершался взлет 1960-х гг. Уже в 1966 г. процветание стало омрачаться инфляцией. В 1961–1965 гг. индекс потребительских цен повысился приблизительно на 5 %, а к концу десятилетия он поднялся на 17 пунктов. Так как зарплата в промышленности поднималась вдвое быстрее, экономисты нашли удобного козла отпущения — алчные профсоюзы, особенно в государственном секторе. Одна из последних реформ эры Пирсона заключалась в том, чтобы предоставить право на забастовку многим федеральным госслужащим. Госслужащие и рабочие государственных предприятий, конечно, прилагали все усилия, чтобы поднять свою отстающую заработную плату. Но у инфляции были и другие причины, от больших расходов на Экспо-67 до решимости Вашингтона финансировать Вьетнамскую войну заемными деньгами. Впрочем, независимо от причин, инфляция просто мешала жить, так же как и политика «дорогих» денег, с помощью которой Банк Канады решил «подлечить» заболевающую экономику. Элегантный, изысканный премьер-министр сделался таким же общепризнанным козлом отпущения, каким когда-то героем.
Запад разозлился первым. В 1968 г. большую часть мест Трюдо получил в округах, расположенных западнее озера Верхнее. Такое больше не повторялось. Вместо того чтобы продавать пшеницу, Оттава советовала фермерам сокращать посевные площади в прериях. И больше всех пострадали те, кто послушался: после неурожая в СССР и Китае мировой спрос и соответственно цены взлетели. Расплачиваться пришлось либералам провинций. Через год после победы Трюдо осторожный, владеющий несколькими языками Эд Шрайер[500] в борьбе с объединившимися против Квебека и Оттавы прогрессивными консерваторами привел НДП к победе в Манитобе. По соседству в Саскачеване либералы Росса Тэтчера[501] в 1964 г. взяли верх над обессилевшей ФКС, после того как сформированное ей единственное социал-демократическое правительство страны выиграло тяжелую битву за первую канадскую программу «Медикэр». Однако к 1971 г. либералы всех мастей в провинциях прерий начали тревожиться. В том году Аллан Блейкни[502] из НДП взял реванш у Росса Тэтчера. Год спустя в Британской Колумбии Дейв Барретт[503] с ликованием привел к власти свои «социалистические орды». Каждый раз, когда отходящие от либералов избиратели переходили на сторону НДП, приводя ее к победе, виновато в этом, хотя бы отчасти, было правительство Пьера Эллиота Трюдо. В Альберте в 1971 г. не произошло особых идеологических перемен, когда консерваторы Питера Лоухида прервали 36-летнее правление Партии «Социального кредита», но либералы в этой провинции почти исчезли. Вскоре эти перемены почувствовала и Оттава.
Атлантическая Канада, более осторожная и гораздо более зависимая от распределяемых Оттавой щедрот, выражала свое негодование не столь явно. В Новой Шотландии после ухода Роберта Стэнфилда образовался политический вакуум, поэтому в 1970 г. там с незначительным перевесом победили либералы, но Нью-Брансуик отдал предпочтение Ричарду Хэтфилду, ставшему первым консервативным премьером, поддержанным влиятельным акадийским меньшинством провинции. Через год на Ньюфаундленде высокомерие Джоуи Смолвуда, а также его связи с Трюдо позволили местным консерваторам впервые с 1920-х гг. победить сначала с небольшим перевесом, а затем и подавляющим большинством.
Политические сдвиги на Западе и на Востоке страны не трогали Трюдо и его советников. В Приморских
