темные массы. Удержаться глубоко убежденному от просветительской деятельности трудно. Пристыженные морально-ущербные массы проникаются энтузиазмом и сами становятся глубоко убежденными, несущими свет дальше. Убеждения таким образом, придают человеку моральный вес, а значит частично замещают собственную моральную ценность – его достоинство. Вам не приходилось замечать, что чем настойчивей, убежденней и активней человек, тем его мотивы подозрительнее, тем больше сомнений вызывает его этичность?
Интересным средством убеждения является тонкая и изощренная ложь, которую можно назвать насилием "смысла" – извращение и выхолащивание смысла слов, подмена тем, подтасовка контекста, изобретение терминов, навешивание ярлыков. Мысли не только нуждаются в словах, чтобы быть выраженными, но и сами зависят от них. Оформление в слова – часть процесса мышления. Использование неточных слов, примешивающих посторонний смысл, смещающих оценку и добавляющих ценностную нагрузку приводит к формированию совершенно иных мыслей, чем могли бы сложиться, если точно выразить ощущения и понимание реальности. Стоит, например, назвать рынок "свободным", как всякая мысль о рыночных силах отказывается проникать в голову. Стоит назвать результат боевых действий "геноцидом", как вмешательство в них сразу становится морально оправданным. Или стоит, например, назвать добрые семейные отношения "половым доминированием", как эти отношения начинают восприниматься совсем в ином свете, а у всех вокруг наконец открываются на это безобразие глаза. А уж если наказание преступника назвать "исправлением" или "реабилитацией", а тюрьму – "лечебно-трудовым профилакторием", то о мере и сроках этого "лечения" уже как-то неудобно и вспоминать.
Продолжением манипуляции словами является злоупотребление терминами – научными, какбы-научными или просто бессмысленными. Если засорение речи "чакрами", "аурами" и прочей "психотроникой" эффективно для убеждения людей безграмотных, то для обывателей далеко продвинутых в науках хорошо подходит приложение к обществу, например, кибернетики, синергетики, теории систем, не говоря о простой математике. Формулы, точные формулировки, академичность, аналитический стиль, таблицы и цифры – все это наукообразие, особенно растиражированное кастовой системой и подкрепленное ссылками на великих, древних и просто известных людей, легко сбивает с толку, подавляет способность к сомнению и, по моим наблюдениям, способно сломить абсолютно любую волю к сопротивлению. Человек чувствует себя невеждой, смущается, стесняется показать свою неграмотность и не может найти подходящих слов для ответа. За каждым термином ему начинает мерещиться глубокая истина, которую следует принимать не думая, ведь она уже принята многими другими – грамотными, знающими и без сомнения умными! Сюда же можно добавить и тяжелую, излишне дотошную, заумную манеру изложения, утяжеленную неподьемным весом томов. Человек осилил проблему и предьявил "решение" в трех 800 страничных томах – он просто не имеет права не быть правым! Не беда, что дело уперлось в давно известный неразрешимый парадокс – зато теперь мы еще лучше знаем об этом.
Убеждение может не обязательно быть целенаправленным и даже осознанным. Люди приучены природой подражать друг другу. Многие нормы и обычаи проникают внутрь разума незаметно, и чем незаметнее – тем они прочнее там закрепляются. То же относится и к картинам мира, которые иногда достаточно лишь демонстрировать. Если все окружающие придерживаются каких-то концепций, их хочется принять автоматически. На анализ у мозга может не быть ни времени, ни способностей, а тысячелетняя практика выживания требует не выделяться.
Особенно это относится к нормам, усвоенным социализацией в детстве. Такие убеждения – самые бессознательные и потому самые прочные. Чем раньше начинается внушение нужных картин мира, тем оно эффективней, что серьезно повышает роль образования. Вместо развития автономных моральных структур, независимости, критичности, стремления докопаться до истины и умения аргументировано спорить, беззащитному мозгу ребенка перекрывают кислород знаний и туда насильно вдалбливают догмы, ценности и табу, после чего промытые мозги перестают расти и оказываются неспособны полноценно работать. Искалеченный в детстве человек может даже превратится в полноценного зомби, отказывающегося распознавать не только красоту, но и элементарную логику. Такой способ индоктринации незаменим, когда человека надо превратить назад в животное – убедить в том, что его роль в жизни предопределена, цель задана, а сам он должен делать то же, что делают все, что положено, что необходимо. Примитивные истины – лучший способ оболванивания, поскольку сложное детям непонятно. Все это невозможно навязать свободному человеку, но поскольку человек не рождается сразу свободным, его вполне могут воспитать с нужными убеждениями. А по сути – истребить ростки разума, посеять и взрастить конформизм, покорность и подобострастие.
Все перечисленное повсеместно наблюдается вокруг нас и, надеюсь, ставит точку, если она еще не стояла, в данном вопросе. Убеждения – результат идейного насилия, активизирующего эмоции, предрассудки и стереотипы, утверждающего фанатизм, невежество и неуважение к несогласным. Друзья, сравните это с размышлениями – сомнения, анализ, сбор информации, дискуссии, независимость, беспристрастность!
– Компетентность и эксперты
Граничной проблемой убежденности/убедительности является привлечение научного авторитета, точнее авторитета науки. Научные знания, основанные на рациональном подходе к окружающему миру, на проверенной методологии, на точных эмпирических исследованиях, являются для многих людей истиной в последней инстанции. Преклонение перед наукой давно стало новой религией. И это понятно. Многие ли из нас способны даже приблизительно уразуметь, о чем говорится во всех этих головоломных текстах, пестрящих пугающими формулами? А между тем с точки зрения обьективной этики каждый из нас является равноправным участником договора об истинности всего вокруг, до самой последней вселенской мелочи. И если мы начинаем полагаться в этом принципиальном вопросе на экспертов – о какой истинности можно говорить? Мы же не полагаемся на экспертов в вопросах, которые касаются, скажем, наших личных дел? Под "нами" я имею в виду нас, друзья, а не тех, кто бежит к психологу чтобы уточнить пора ли разводиться или еще подождать.
Но ведь глупо пытаться сравниться с теми, кто явно знает о проблеме больше нас! Как же быть? Задача кажется такой же нерешаемой, как и все прочие задачи обьективной этики. Мы не можем быть равны ни в чем, а должны! На самом деле выход есть. Для начала нам следует понять, что наука, а точнее – научное сообщество – это малое подобие общества, а научный метод поиска истины – маленькая копия нашего общего договора. Ученые, точно как это требует ОЭ, лишь пытаются найти консенсус. И если ученые этичны, они это делают не полагаясь на всевозможные методы убеждения, не говоря о насилии, а используют здравый смысл, дополненный многими знаниями и логикой. Они публикуют статьи, где стараются быть максимально обьективны, и в доказательство приводят результаты, которые все желающие могут проверить независимо друг от друга. Не правда ли, отличный метод поиска консенсуса? И, учитывая, что доверие – обязательный компонент этики, до тех
