— Хитрый маленький Дениска. Он хотел как лучше, а получилось… Неплохой парень, умный даже. — Вздохнул, приоткрывая окно и вынимая сигареты из переднего кармана джинс, одновременно перекидывая на переднее пассажирское рацию, которую я не заметила в его свободной от оружия руке. — Вот даже если бы его жена не была беременна, убивать все равно жалко было бы. А так бог с ним, пусть Костя заберет в качестве утешительного приза, все-таки трагедия у человека и крестная семья поредела. — В ровном голосе ни иронии, ни сарказма, ничего. Спокойный выдох дыма в приоткрытое окно и задумчивый взгляд на пролетающую за окном улицу.
— Что ты такое… — сквозь зубы сипло выдавила я. Только повела плечом к его бедру, не отпуская взглядом оружие, но остановилась когда Ян, не глядя на меня, снял пистолет с предохранителя и тверже сжал рукоять.
— Ничто. — Выдохнул в дым, поворачивая лицо ко мне и невесело усмехнувшись. — Мразь, с ампутированной душой, Женя. Не встречала еще таких? А нас много.
Отвела взгляд себе в разбитые колени, сцепляя на нах дрожащие руки и с силой сжимая челюсть. Сердце билось не ускоренно, но тяжело, а в голове так не вовремя полная пустота и вязкость. Ехали долго по ночным почти пустым улицы. На очередном светофоре, даже не надеясь, дернула ручку двери. Заблокирована. Фырканье Яна и мой почти подавленный мрачный смешок одновременно.
Заехали в какой-то безликий двор, остановились рядом с немолодым тонированным Опелем. Сначала вышел Ян, только потом меня вытащили из машины. Лысый. Старый знакомый с непроницаемым лицом зашвырнул меня на заднее сидение седана, заставив налететь на уже сидящего в салоне Яна, от которого я отдернулась, как ошпаренная. Да не как. Кожу плеча и руки, уперешейся в его бок, когда меня закинули в машину, действительно жгло. Втиснулась в дверь, коснулась ручки, но Ян рывком за шею вжал меня в свои колени, заставив зациклиться не на боли от такой его хватки, а на том, что здесь двери не блокируются.
— Женя, я тебя пристрелю, если ты не угомонишься, — предупредил он, сильнее втискивая в колени дернувшуюся от омерзения меня, только собирающуюся вцепиться ногтями в его кисть, но подавившую себя, ощутив дуло у виска. — Себя не жалко, так ты про Костю подумай. Ему нужно дать паузу, хотя бы не большую.
— То есть мне все равно не жить, — странное удовлетворение в тихом злом смехе, когда дернулась к нему, но Ян сжал шею до хруста, и неожиданно, но боль почти подавила попытку сопротивления и атаки. Но только почти.
Грянул выстрел. Над головой, в окно. Оглушающий едва не до разрыва перепонок. Машина вильнула и лысый оглянулся на Яна, порицательно постучавшего рукоятью по затылку рефлекторно сжавшейся и не дышащей мне, с диким гулом в ушах и противным запахом в обонянии.
— Дениска поумнее, — Ян переставил руки, придвинув дрожащую меня к себе, приобнимая и прижимая горячее дуло к виску мне, не замечающей ни своих слез, ни своей дрожи. — Неудивительно, что у вас не срослось.
Спину ломило уже от такого положения, дышать было трудно. От близости его тела снова начало подташнивать, когда произошел заезд в очередной двор, где случилась очередная смена машин. На этот раз внедорожник, в котором блокировались заднее двери и необходимости держать меня у Яна не было.
Обняв себя руками, твердо сжав дрожащие губы, смотрела в окно на широкую, почти пустую трассу, освещенную фонарями. За рулем снова был лысый, Ян курил в окно. Оружие так же в его руке и меня так же долбило изнутри.
Съезд с шоссе и недолгая дорога до въезда в яхт-клуб. Никакой заминки на КПП, шлагбаум подняли заблаговременно до того, как внедорожник приблизился к территории.
— Что будет дальше? — безэмоционально спросила, глядя на проплывающие мимо подсвеченные в ночи здания в окружении деревьев и клумб.
На ответ и не надеялась, но Гнездилов все же отозвался:
— Как только мои люди уедут из страны, мы пригласим Костю. — Выкинул сигарету и зевнул, откинув голову на подголовник и поворачивая лицо ко мне, прикрывшую глаза, снова сжимая челюсть. — Затем ты умрешь. — Не знаю, почему рассмеялась. Его голос был абсолютно ровен и спокоен, он просто констатировал факты. — Следом умру я. Грустно, но необходимо. — Прицокнул языком, когда лысый тормозил у большой не то усадьбы, не то пафосного дома, сделанного под усадьбу. — Снайпер был для Старцева. Когда я запускал к вам Дениску, предположив, как именно он все повернет, думая, что он один такой умный, а я очень наивный; в автомобиле Мазура уже стояло подрывное устройство с дистанционным управлением. Найти конспиративную квартиру, где было ваше партсобрание с вызванным моим начальником, разумеется, не проблема. Проблема была в скорости доставки стрелка, но и с этим успели. Я не рассчитывал, что после окончания обсуждений в машине Мазура поедет не он. — Ян вышел из машины вслед за лысым, остановившимся у моей двери, когда я, прикрыв и стиснув на мгновение ладонью глаза, уговаривая себя не впадать в истерику. Вышла из салона на неверных ногах.
— Твой снайпер для Старцева… — произнесла я, поднимаясь по широким ступеням к дверям дома и с ненавистью глядя в спину идущего спереди Яна, роящегося в телефоне, постукивая пистолетом себе по бедру, — с одной пулей был, что ли?
Он не отвечал. Сунув мобильный в задний карман джинс, остановился у двери, коснулся ручки и повернув голову в профиль, бросил мне:
— Я не планировал убивать женщин Мазура. Я не знал, что Романова беременна. Кирилл не должен был это видеть. Я сожалею.
И снова никаких эмоций. Открыл дверь и шагнул в темный провал холла. Ноги отказывались идти, когда я стояла и смотрела в ему вслед, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. Лысый бесцеремонно пихнул сзади, вталкивая через порог. Без особых усилий справился со мной, утратившей контроль и разум, когда развернувшись, попыталась наброситься на него. Выкрутил руку, рывок, и без того разбитые колени врезались в паркет. Боль острая, прошивающая ненависть окутавшую разум. Нутро. Призывающая положенный сейчас страх.
Упор ладонью свободной руки в доски и протестующе попыталась приподняться, но он сильнее заломил руку. Заскулив пригнулась к полу от боли, парализовавшей теперь не только остаточные попытки сопротивления, но и мысль к нему. Удерживал в таком положении, пока дрожащая рука, держащая упор, не согнулась в локте и я не прижалась щекой к паркету, постыдно уступая боли и смаргивая злые слезы, когда она пошла на убыль. Лысый отпустил мою руку, чтобы мгновение спустя поднять на ноги за шкирку, как нашкодившего котенка. Толкнул в сторону широкого арочного проема справа и спереди, откуда лился свет и слышались приглушенные голоса.
Перехватив онемевшую руку за локоть, исподлобья глядя в проем, двинулась к нему. Ощущение, будто сквозь толщу воды, а не через полумрак. Как будто к дверям ада, хотя, казалось, я уже в нем.
Переступила порог. Внутри трапезной было тепло и пахло едой. Невдалеке от входа стоял широкий округлый деревянный стол, уставленный едой и выпивкой, заваленный пачками купюр, фишками для покера, картами…
Взгляд зацепил подтянутую мужскую фигуру поодаль. Брюнет лет тридцати, сваливающий в мусорное ведро с широкого блюда мясо. Он, рассмеявшись, оглянулся через плечо в сторону стеклянной стены с видом на террасу, двери на которую раздвигала высокая стройная шатенка, усмехнувшаяся ему. Первое смутное узнавание — я ее точно раньше видела. Пристальнее всмотрелась в ее строгий профиль и улыбка искривила мне губы. Сара. Сара, сидящая с нами на дне рождения Зели. Сидящая за офицерским столом…
