где попробуешь такое.
– Арачера – это хорошо, – обрадованно кивнул Василий и принялся возиться с ножом и вилкой, искоса поглядывая на приятеля. – Только тема приза не раскрыта, как говорится. Темнить изволите, гражданин?
– Брось… Поговорили просто с Игорем Сергеевичем, пока до Сокола ехали. А «гелик» он, видно, в качестве благодарности оставил, – Павлик скривился и пожал плечами. – Я сам охренел, если честно, когда водитель его ко мне приехал. Он же и письмо передал, и документы, и машину…
– Угу… Поговорили, значит! В качестве благодарности, говоришь? С тобой, я посмотрю, себе дороже разговоры разговаривать. Товарищ аллигатор, доверчивая душа, не в курсах был – вот без автотранспорта и остался, – Василий аккуратно положил в рот кусочек мяса и принялся задумчиво жевать, но через несколько мгновений выкатил глаза и с восторгом затряс перед приятелем большим палцем. – Мясо – огонь!
– Это точно, – Павлик улыбнулся и переложил несколько кусков с блюда себе на тарелку. – Такое только тут и попробуешь…
– Ну ладно, ты дальше давай рассказывай. С аллигатором твоим понятно все, а чем у святого отца-то его анабасис закончился, ты в курсе?
– О-о-о!.. – многозначительно протянул Павлик, отложил вилку и потянулся к лежащей на столе пачке сигарет. Закурив, он задумчиво посмотрел на заинтересованное лицо товарища и, не выдержав, расхохотался.
– Чего это вы, гражданин, а? – подстегнул его Василий.
– Да я, как вспомню, – Павлик широко улыбнулся и схватился рукой за живот. – Ой, не могу!
– Давай-давай! Может он, не может… – приятель требовательно постучал рукой по столу. – Чем закончилось-то все? Жив хоть святой отец, здоров?
– Жив, – Павлик фыркнул. – И жив, и здоров, и в шоколаде полном. Отец Фармазон, кстати, главным выгодоприобретателем вышел изо всей истории, после Игоря Сергеевича, конечно.
– В смысле?
– В прямом… Мы же в понедельник ночью Москву уже приехали, ну а со вторника я и закрутился по делам своим: то одно, то другое. Дня три проходит, и ни от кого вестей нет: ни от Игоря Сергеевича, ни от Дункана Маклауда этого доморощенного. Я уж маленько переживать начал, – он хмыкнул. – Но в субботу утром – звонок в дверь. Я глаза еще продрать не успел… Кого, думаю, в такую рань принесло? Открываю – отец Иммануил собственной персоной.
– Ну?!
– Точно тебе говорю! Прямо с порога на меня кинулся, обниматься давай, бородой в меня своей тычет! – Павлик покрутил головой. – Не в себе, короче, святой отец, но у меня хоть на душе полегчало: живой – уже хорошо! Еле усадил его, кофе поставил, а он рвется, как конь педальный: бросайте все, говорит, Павел! Чудо у меня произошло великое! Ну и давай рассказывать… – он снова засмеялся. – Не могу, как вспомню! Тебе бы, конечно, из первых уст послушать… Короче, как вы уехали, говорит, два дня прошло, Павел, и товарищ ваш старший звонит. Как часы, мол, швейцарские: обещал – сделал! Поздоровался Игорь Сергеевич, здоровьем поинтересовался, а потом и выдал: все, дескать, святой отец, решен ваш вопрос. Так что можете немедля в Москву возвращаться. Я, говорит, подробности хотел уточнить, а товарищ ваш смеется только: не тужите, дескать, святой отец, а стартуйте в Москву по-скорому. И предупреждает еще: к вам обидчики ваши собираются на днях заехать, так вы, говорит, засад на них не устраивайте, будьте любезны, люди неправоту свою осознали, приедут окончательно конфликт исчерпать. Ну святой отец с Григорием этим в Москву и ломанулись…
– С Григорием?!
– Ну с тем самым, новообращенным из Сокола…
– Ага, и что?
– Так вот вчера буквально, как выяснилось, к отцу Фармазону делегация от обидчиков и приехала. Трое, говорит, бородатых, мрачных. Приехали и – что ты думаешь?
– Я уже ничего не думаю, – Василий отставил тарелку, вытер рот салфеткой и потянулся к пиале с чаем. – Зная святого отца, ничему не удивлюсь.
– Удивишься, – Павлик затушил сигарету в пепельнице и с озорной усмешкой продолжил. – Катану новую святому отцу товарищи обидчики привезли!
– Гонишь?! – Василий поперхнулся чаем и закашлялся, с недоверием глядя на улыбающегося Павлика. – Катану?! Новую?!
– Угу… И прямо с порога, рассказывает, бородатые товарищи извиняться начали. У вас, дескать, святой отец с земляками нашими вроде бы конфликт вышел, так вот приехали мы извинения искренние принести свои. Молодые, говорят, земляки, горячие, наломали дров, за что мы по всей строгости закона гор с них спросим! А поскольку выяснилось, что вы имущество свое повредили во время конфликта, святой отец, то вот вам – в знак окончательного и искреннего примирения – подарок от нашего землячества! И сверток ему какой-то протягивают. У отца Фармазона – шок… Товарищи между тем раскланялись и – вниз по лестнице, а он уж только потом сверток этот развернул, а там – катана. И не просто катана, – Павлик пригубил чай и хмыкнул, – а раритет какой-то, если святому отцу верить. Я пока его кофе поил, он мне все уши прожужжал по поводу подарка этого! Она, по его словам, от мастера какого-то японского, с именем, стоит, как полмашины!.. Глаза у святого отца – размером с блюдца и горят, борода – торчком, на месте и полминуты усидеть не может! Теперь, говорит, даже мечтать не о чем, Павел, – все сбылось! Еле успокоил я тогда отца Иммануила…
– Интересные у нас бандиты пошли… – Василий отставил пиалу и с интересом уставился на приятеля. – Им, значит, «гелик» с «Бентли» мечом самурайским в хлам отрехтовали, а они товарищу агрессору новый спортинвентарь подогнали? На случай, если товарищу агрессору продолжения банкета захочется? Не переживайте, дескать, гражданин, если еще решите продолжить экзерсисы свои, так вот вам новый инструмент, лучше прежнего! Забавно…
– Товарищи бандиты нормальные себе вполне, как я понимаю. Если б не Азиз, то святого отца, как мне видится, мука бы ждала лютая и неминуемая, а так…
– Хозяин ресторана? Крайне бы послушать хотелось, какие он слова для товарищей несознательных найти сумел!
– Мне тоже, – Павлик с улыбкой махнул рукой. – Да ладно, хорошо то, что хорошо кончается!..
– И что теперь отец Иммануил?..
– В Мексике святой отец, недели две как тебя не дождался.
– В Мексике?! Шутишь?!
– С какого? – Павлик удивленно пожал плечами и подлил в пиалы чая, кивнув приятелю на вазочки со сладостями. – Плюшки бери, они тут вкусные.
– Да черт с ними, с плюшками! В Мексику-то его за каким чертом понесло?!
– Волнуешься? А святой отец, между прочим, мне за эти два месяца всю плешь проел: как там, дескать, Василий мой драгоценный и ненаглядный? Все в деревню к тебе рвался, еле удержал я его, между прочим. А ты, кстати, свинья! – с
