Том подмигнул и вынул из кошеля на ремне моток черной бечевки.
— Нет, это он вмиг разорвет! — запротестовал Туан.
Том только усмехнулся в ответ.
— Рыболовная леска? — поинтересовался Род.
— Лучше, — отозвался Большой Том, опустился на колени и принялся связывать часового. — Плетеный синтетический паучий шелк.
— Без тебя у нас бы ничего не вышло, — сказал Род и ласково погладил уютно устроившуюся на его ладони мышку.
Мышка наморщила носик и проскользнула между двумя пуговицами камзола Рода.
Род с трудом удержался от смеха, прижал руку к животу:
— Эй, осторожнее! Щекотно!
Том надежно связал часового, заткнул его рот кляпом, который для верности обвязал шнурком.
— А где мы его спрячем? — прошептал Туан.
— Тут поблизости есть надежное местечко, — отозвался Том. Прикусив язык, он закрепил шнурок узлом — не иначе как гордиевым.
— Эй! — Род прижал руку к пряжке ремня. — Все, прекрати!
— Тут на стене скоба для факела, — сообщил Туан.
— Она-то нам и нужна, — проворчал Том, поднял с пола бесчувственного часового и перебросил петлю через скобу.
Род покачал головой:
— А вдруг сюда кого-нибудь занесет? Нельзя, чтобы он вот так висел. — Он сунул руку за пазуху и прервал увлекательное странствие мыши по его торсу. — Послушай, малышка, ты знаешь, что такое дименсиональная воронка?
Мышка удивленно заморгала и растопырила усики. Затем решительно помотала головкой.
— Ну а… временной карман?
Мышка энергично закивала, ее мордочка выразила глубочайшую сосредоточенность… и часовой исчез.
Туан задохнулся от ужаса, раскрыл рот.
Большой Том поджал губы, помолчал пару мгновений, затем выпалил:
— Ну… вот! Ну все, пора трогаться.
Род усмехнулся, опустил мышь на пол, развернул и подтолкнул:
— Ну а теперь спрячься, прелестная зверушка. Но держись неподалеку — как знать, может, ты мне еще понадобишься.
Мышь поспешила прочь, весело пискнув на прощанье.
— Не сомневаюсь, Пересмешник теперь спит в бывшей комнате Туана, — негромко проговорил Том. — Будем надеяться, что и приспешники его ближайшие где-то неподалеку.
— Не может ли быть так, — прошептал Туан, — что один из них не спит? А быть может, кто-то из них назначен начальником караула?
Том медленно обернулся, по-новому взглянул на молодого Логира.
— А что? — сказал он, прищурясь. — Молодец. Догадка правильная. За мной, — распорядился он, и троица тронулась в путь.
По дороге им попался еще один часовой — его они просто обошли.
Общий зал, по обыкновению грязный и запущенный, был темен. Только угли в очаге догорали да еле чадили факелы, но и при их тусклом свете была видна широкая каменная лестница, что, с трудом являя свое было изящество, вилась вдоль дальней стены.
Лестница вела к галерее, нависавшей над залом. Поднявшись на галерею, можно было попасть в отдельные комнаты.
Рядом с очагом на огромном стуле восседал, развалившись, и громко храпел широкоплечий верзила с лицом пыточных дел мастера. У подножия лестницы стоял часовой, сонно моргая и позевывая. Еще двое часовых стояли по обе стороны от двери, расположенной в центре галереи.
— Невесело, — сообщил Том, вернувшись в коридор. — Их четверо, нас трое, да и расстояние между ними такое, что двое запросто могут поднять тревогу, пока мы будем возиться с другими двумя.
— Притом до любого из них еще добраться надо, — добавил Род.
— Можно было бы прокрасться за столами и стульями, — предложил Туан. — А тот, что возле лестницы стоит, того и гляди уснет.
— Тогда те двое, что внизу, исключаются, — согласился Род. — Но как быть с парочкой на балконе?
— Ну… — смущенно проговорил Туан. — У меня с собой праща имеется.
Он вытащил из сумки обрывок кожи, к которому были прикреплены два сыромятных ремешка.
— Где это ты… вы выучились с рогаткой обращаться? — проворчал Том, глядя на то, как Туан распутывает ремешки. — Это же крестьянское оружие, а не забава для сынков аристократов.
Во взгляде, которым Туан одарил Тома, просквозил упрек.
— Рыцарь должен быть обучен владению любым оружием, Большой Том.
Род нахмурился.
— А я не знал, что рыцарей учат владеть рогаткой!
— Не учат, — признался Туан. — Но так уж было заведено у моего отца. И я этому выучился тоже. Вот увидите: оба дозорных рухнут на пол и даже не поймут, что сразило их.
— Не сомневаюсь, — мрачно буркнул Род. — Ладно, пошли. Я возьму того, что у очага.
— Э нет, — возразил Том. — Вы лучше возьмите того, что возле лестницы.
— О? Личные счеты?
— Ага, — по-волчьи оскалился Большой Том. — Который у очага развалился, — тот самый командир, которого наш Туан вычислил. Он был среди тех, кто меня в кандалы заковал. Так что это — моя добыча, господин.
Род заглянул в глаза Тома, и по спине у него побежали мурашки.
— Ладно, мясник, — пробормотал он. — Только помни: королеву я тебе пока не отдам.
— «Пусть каждый хоронит своих мертвецов по своему разумению», — процитировал Том. — Так что вы своих хороните, господин, а мои останутся мне.
Все трое легли на пол и поползли — каждый к своему противнику.
Роду показалось, что он целую вечность пробирается между ножками столов и стульев, по полу, усыпанному всевозможными огрызками. При этом его не покидал страх: а вдруг кто-то из его товарищей доберется до цели первым и успеет заскучать.
Послышался громкий звон, по залу эхом разлетелись его отзвуки.
Род замер. Ну, точно, кто-то из двоих его спутников за что-то задел.
Тишина. Потом вскрик:
— Это что такое было?
Потом…
— Эй, ты, там! Эгберт! А ну продери глаза, скотина. Чай, лестницу охраняешь!
— А? Чего? Что такое? — промямлил сонным голосом часовой.
— Вы чего разорались? — хрипловатым басом осведомился тот, что спал у очага. — Чего это вы вздумали будить меня по пустякам?
Пауза. Затем первый голос заискивающе произнес:
— Так ведь… шум был, начальник. Что-то там звякнуло под столом.
— Звякнуло, говоришь? — пробурчал начальник караула. — Да мачо ли что там звякнуть могло? Небось крыса явилась за объедками, а вы меня из-за этого будить вздумали? Еще раз разбудите, вот тогда я вам звякну по башкам вашим пустым, дождетесь у меня. Звякнуло у них, ишь ты… — потише проворчал начальник и умолк.
