прибор, которым теперь снабжали всех Хранителей. Действительно, пора привыкать!
— С нашей стороны много раненых? — спросил Михаил.
— Нет. Пострадала только ваша группа, — снисходительно улыбнулся Шпагин и, козырнув на прощание, спустился вниз по лестнице.
— А мы ведь их уделали, — проводив его глазами, сказал Орел. Он, бледный от потери крови, сидел на лестнице и все еще держался за плечо, болезненно морщась.
— Кого?
— Ястребов. Они проворонили тайный переход, который, возможно, ведет куда-то из Большого купола. А мы его нашли! И поймали главаря мафии!
— Вообще-то, не мы его нашли — возразила Лиза, прислонившаяся к стене — ментальный бой выпил из нее все силы, — а его сын. Он чувствовал своего отца и привел меня к нему. Сами бы мы не справились…
— Никому об этом не рассказывай! Пусть Ястребы думают, что они облажались, а мы спасли их от провала операции! Это будет еще долго греть мою душу.
— Шпагин прав, вам всем нужна медицинская помощь, — вмешалась Матрена. — Давайте вернемся в Малый купол, здесь и без нас справятся.
Мне уже не впервой было пользоваться Камнем Путешественника, но я все еще опасался этого новомодного прибора. В санатории у портала нас встретила Саранг Еше, которая по всей видимости была в курсе новостей. Едва увидев нас она воскликнула:
— Поздравляю с блестяще проведенной операцией! Ох, я так рада, что с мафией покончено. Конец войне! Сейчас уж мы с малышом разрастемся!
Лизу, Орла и активно сопротивляющегося Лба лекари уложили на медицинские койки. Когда я снимал сюртук для того, чтобы меня тоже осмотрел врач, на пол упала небольшая книга, которую я все еще таскал за пазухой и о которой совершенно забыл. Она была у архивариуса Иавера Шаха. Интересно, что такого важного может быть в этой книге, раз уж архивариус решил прихватить с собой именно ее?
У меня, кроме множественных ушибов, ничего не обнаружилось и, получив первую медицинскую помощь, госпитализации на этот раз я избежал. Не пострадавший Михаил ни на шаг не отходил от Лизы, Матрена, как лекарь, посчитала своим долгом остаться в больнице вместе со всеми. Я же оказался не при делах.
Под куполом оставаться не было сил. Я вспомнил, как направляясь в ИВО по игшским степям мы встретили орчиху, которая сказала, что ей душно в городе. Сейчас я понял, что она имела ввиду. В красивом санатории с тихо журчащими ручьями, цветущими клумбами и зеленеющими деревьями мне стало вдруг тесно. Хотелось на воздух, туда, где никакие стены не давят со всех сторон. Я, никого не встретив по дороге, вышел из купола и уселся прямо на песок, облокотившись спиной на коралловый риф. Была ночь. Но на этот раз не такая непроглядная, как обычно. Где-то недалеко Ястребы Яскера поджигали десятки складов с солью, бумажные архивы и тела наркоторговцев, и по всему небосводу Мертвого моря полыхало фантастическое багровое зарево. Оно окрасило пустыню в красный цвет и теперь казалось, что весь песок залит кровью.
«Возможно, так оно и есть», — подумал я.
Включив фонарь и устроившись поудобней, я открыл книгу. Ветер поднимал маленькие песчаные вихри, над головой алело небо, но я ничего не замечал, жадно глотая аккуратно написанные строки. Это была краткая летопись семьи Корнилиных, рассказывающая о жизни этого древнего рода еще со времен «до Катаклизма». Я читал ее не отрываясь и не верил глазам, слишком невероятные вещи там были написаны.
Во времена Старой Эры именно семейство Корнилиных раскрыло тайну морской соли, которая, пропитавшись серными испарениями со дна моря, становилась не только мощным наркотиком, но и средством подчинения себе сознания других существ. С этого и началось восхождение семьи Корнилиных на вершины могущества… Но весь ужас состоял в том, что производство пси-соли поддержал Незеб! Он самолично разработал методику, с помощью которой обрабатывалась пси-соль… Ее растворяли в питьевой воде и тысячи лет жители Империи сами удивлялись той страстной и беззаветной любви, которую они испытывали к своему вождю.
Все изменилось после Катаклизма — море отступило, и самое главное — прекратились серные испарения. Соль снова стала простым наркотиком. Незеб отдал приказ замести все следы: уничтожить моряков, добывающих соль. Что и было сделано с помощью мощного артефакта. Однако даже без пси-соли народ продолжал боготворить Великого Незеба. То ли соль впиталась в кровь хадаганцев, то ли давала себя знать привычка.
Последние строки летописи были дописаны рукой Виктора Корнилина:
«…из трещин на востоке повалили серные испарения… Я вновь начинаю производство пси-соли. И я не повторю старых ошибок своей семьи. Я сброшу эту марионетку, Яскера, и сам стану у руля Империи!».
— Товарищ Хранитель.
Я поднял голову и посмотрел на Корнилина младшего.
— Как вы меня нашли?
— В вашей голове роятся мысли…
— Понятно, — кивнул я. — Опять громко думаю.
— Вы невеселы… Но все кончено! И… я выдержал… с вашей помощью. У меня еще кружится голова… Но тень, которая лежала на нашей семье, ее больше нет.
— Я не видел, чтобы вашему отцу отрубили голову, — осторожно сказал я.
— Он уже не воскреснет, — опустил глаза Корнилин и тяжело вздохнул. — Боюсь, он не выдержал нашей совместной с Лизой атаки и сошел с ума. Жрецы могут вылечить только тело, но не разум.
— Он сошел с ума еще раньше… весь мир сошел с ума, — пробормотал я.
— Простите?
— Вам это знакомо? — я протянул директору санатория летопись его семьи.
— Нет, но я догадываюсь, что здесь написано… Вы прочли?
Я молча кивнул и Корнилин, снова тяжело вздохнув, уселся рядом со мной на песок.
— Мне многое удалось узнать от отца… А вы? Тоже все уже знаете?
— Про Незеба, про пси-соль и…
— Молчите! Это не то, о чем следует говорить вслух. Я и вообразить не мог… Я раздавлен… У меня нет никаких мыслей… Нет, одна все же есть — моя семья отныне не имеет к этому никакого отношения! А это… — Корнилин сжал в руках летопись, — лучше бы этой книге сгореть вместе со всем остальным. Вам не надо было этого читать.
— Хотите похоронить вскрывшиеся подробности прошлого? Наркотики, слепое подчинение, стеклянный шар, убивший тысячу лет назад моряков в порту… А все для того, чтобы замести следы!
— Бедные, несчастные хадаганцы! Но… некоторым вещам лучше оставаться тайной. Не стоит ворошить прошлое, Незеб мертв
