проболтаться.
Эстель уперла руки в бока. Эта поза напомнила мне о ее властно-заботливом отношении, когда мы впервые столкнулись, и я еще больше влюбился.
— Каким договором?
— Очень важный договор. — Схватив ее, притянул к себе. Коко корчилась, смеясь, когда я дул ей на горло и целовал Эстель влажными поцелуями.
— Договор, который стал возможен благодаря тебе.
— Мне? — Ее глаза расширились от подозрения. — Что ты сделал, Гэл?
— Я потратил четверть миллиона долларов.
— Что?
— Из твоих денег.
— Это наши деньги. Я добровольно предоставила тебе право использовать их так, как считаешь нужным.
— Я очень рад, что ты мне доверяешь.
Я снова поцеловал ее, излучая счастье.
Она зашевелилась в моих руках.
— Я определенно доверяю тебе, но могу и передумать, если ты не начнешь рассказывать, что, черт возьми, происходит.
Я взглянул на свою дочь.
— Хочешь рассказать ей или это сделать мне?
Зелено-голубые глаза Коко широко раскрылись, когда она запрыгала в моих объятиях.
— Скажи мне. Мне. Секрет. Мне.
— Ладно, я скажу тебе, а ты потом скажешь маме, хорошо?
Коко со всей серьезностью кивнула.
— Аа-га.
Улыбнувшись Эстель, я тихо прошептал на ухо Коко:
— Передай ей в точности то, что я сказал тебе. Мамочка...
Коко сделала паузу, затем повторила.
— Мамочка...
— Помнишь остров, где мы потерпели крушение и думали, что погибнем?
Коко повторила своим детским голоском (за вычетом нескольких запинок и возрастных несоответствий).
После этого я прошептал:
— Остров, где мы полюбили друг друга и узнали, что на самом деле важно?
Эту фразу она произнесла не слишком удачно. Но Эстель все равно рассмеялась и кивнула, и мое сообщение постепенно стало понятным. Ее рот приоткрылся, во взгляде зажглась неистовая надежда.
— Что ж... — пробормотал я.
— Что ж... — повторила Коко.
Отведя в сторону ее светлые локоны, я прошептал:
— Я купил его. Мы едем домой.
Коко замерла. Глаза ее расширились, и в них промелькнула мудрость, намного превышающая ее возраст.
— Домой?
Я кивнул.
— Домой.
— Черепахи, рыбки и прочее...
Эстель зажала рот рукой.
— Что... что ты имеешь в виду?
Ущипнув Коко, я строго произнес:
— Ты не сказала маме последнюю часть.
Коко засияла.
— Остров. Дом. Возвращаемся домой. Домой!
Эстель пошатнулась.
Я поймал ее.
Как и все эти годы, она ловила меня и заботилась обо мне. Теперь моя очередь. И снова она дала нам возможность выжить. Без денег мы бы всю оставшуюся жизнь тосковали и были потеряны. А теперь... мы могли делать все, что хотели.
И все благодаря ей.
— К-как? Когда? — Ее глаза наполнились слезами. — Не понимаю.
— Как... я позвонил в администрацию ФиГэл и объяснил, что, поскольку мы прожили в их стране почти четыре года, это формально делает нас гражданами или, по крайней мере, мы можем рассчитывать, что нам дадут визу на жительство. В конце концов, наша дочь юридически является фиГэлйкой, поскольку родилась в их водах и все такое.
— И они согласились?
— Ты удивишься, к чему может привести обещание хорошего пиара.
Эстель моргнула.
— Хорошо, значит, тебе удалось получить разрешение на проживание там... какое это имеет отношение к покупке острова?
— Формально я его не купил.
— Тогда...
— Я взял его в аренду на следующие восемьдесят лет. Они сохранят право собственности, но он будет оформлен на наше имя, и никто другой не сможет на него претендовать.
Эстель дрожала все сильнее с каждым вздохом.
— Ты... ты серьезно.
— Я абсолютно серьезен.
— Но как же... Мэди, мои песни и... Гэллоуэй, на острове нет никаких удобств. Мы справились, но Коко нужно питание. Ей нужна гигиена. Мы все в этом нуждаемся.
Самодовольство переполняло меня изнутри.
— Я уже обдумал это.
Она разинула рот.
— Что?
— Я строитель. Я намерен пристроить к нашему бунгало надлежащую конструкцию и укрытие. Я завезу гвозди, арматуру и железо для крыши. Установлю дождеприемники, септические системы и овощные культуры. Все, что ты хочешь, мы можем построить, создать или вырастить.
— Но как быть с жизнью за пределами острова? Как насчет семьи и друзей? Медицина и больницы? Школьное образование для Коко?
Я крепко обнял ее.
— Все очень просто. В этот раз они будут знать, где мы находимся. Они могут навещать нас, могут жить рядом с нами, мне все равно. А в остальном у нас будет лодка. У нас будет доступ ко всему, что нам нужно.
— А Пиппа?
В груди заныло, а потом наступило облегчение.
— Она будет знать, где нас найти. Этот остров принадлежит ей так же, как и нам. Я внес их имена в договор.
— Их.
— Ее и Коннора.
У меня защемило сердце.
— Правда?
— Да.
— Как тебе удалось это сделать? Добавить в документ умершего человека?
Я нахмурился.
— Об этом никто не знает. Это было мое условие.
— О, боже.
— Ты счастлива?
— Гэллоуэй, я... я в экстазе. В восторге. Не могу поверить, что это происходит. — Она провела рукой по волосам. — Подожди, когда это произойдет?
Я ухмыльнулся.
— Насколько ты привязана к этой квартире?
— Совершенно не привязана.
— Сколько времени тебе необходимо для сборов?
— Это вопрос с подвохом? Час... максимум.
— В таком случае...
— Говори. — Она засмеялась, сжимая мою руку. — Черт, ты затягиваешь.
— Ты такая нетерпеливая. — Я засмеялся. — Три дня, женщина. Мы уезжаем через три дня.
Дом там, где сердце.
Дом — это место, где находится душа.
Дом — это место, где смеются.
Дом — это место, где трудности исчезают.
Дом есть дом, и нет такого места, где бы я предпочла быть.
Текст песни «Дом» взят из нового блокнота Э.Э.
...
Однажды в песне любительница музыки и сломленный человек нашли ответ на вопрос о смысле жизни. Они слушали, принимали к сведению и жили долго и счастливо.
Я искала знаки.
Я вглядывалась в лица сотрудников на стойке регистрации, когда они вручали нам документы. Я была напряжена при прохождении контроля в аэропорту и дрожала, когда протянула свой только что полученный паспорт на регистрацию.
Однако ничего не произошло.
Никаких странных проявлений.
Никаких предчувствий.
Никаких предупреждений.
Так было в тот раз.
Именно тогда я
