обязательно должны увидеть «Дамское Счастье». Мадлен исполнилось десять, Эдмону восемь, а Люсьену четыре, они весело смеялись, предвкушая давно обещанное приключение.
– Они забавные, эти зонты, я, пожалуй, куплю красный, – решила вдруг госпожа Марти, которой наскучило бездействие, заплатила четырнадцать пятьдесят под осуждающим взглядом госпожи Бурделе и услышала дружеский совет:
– Не стоит спешить, через месяц он будет стоить десять франков… Уж меня-то они не обхитрят!
Госпожа Бурделе изложила свою теорию рачительной хозяйки. Раз магазины снижают цены, остается только дождаться скидок. Она не желает подвергаться эксплуатации и сама всех обыграет, с нее они ни одного лишнего су не возьмут!
– Знаете что, я обещала малышке, что отведу их наверх, в салон, посмотреть картинки. Составьте нам компанию, вы ведь никуда не торопитесь.
Госпожа Марти мгновенно забыла о тесьме. Графиня де Бов отказалась, ей хотелось обойти первый этаж, и они условились встретиться позже. Госпожа Бурделе решила найти лестницу, заметила один из лифтов и запихнула туда детей. Госпожа Марти и Валентина вошли следом, и в кабине сразу стало тесно, но зеркала, бархатные банкетки, дверь из чеканной меди так всех впечатлили, что они не ощутили мягкого скольжения и не заметили, как оказались на втором этаже. Там их ждало новое развлечение. Миновав галерею кружев, они подошли к буфету, и госпожа Бурделе угостила отпрысков водой с сиропом. В квадратном зале, по краю широкой мраморной стойки, журчали серебристые фонтанчики, а на полках были выставлены бутылки. Три официанта беспрестанно вытирали стаканы и наполняли их. Очередь жаждущих была такой длинной, что пришлось повесить бархатный канат-загородку и запускать посетителей группами. Вид бесплатных угощений многих заставлял забыть правила хорошего тона.
– Куда они подевались?! – воскликнула госпожа Бурделе, выбравшись из толчеи. Она достала надушенный платок и утерла детские мордашки.
Госпожа Марти и Валентина обнаружились очень далеко, в конце другой галереи, где они снова что-то выбирали из вороха нижних юбок. Мать и дочь окончательно отдались во власть покупательского азарта…
Добравшись до читального салона, где можно было отдохнуть и при необходимости написать письмо или записку, госпожа Бурделе усадила Мадлен, Эдмона и Люсьена за большой стол, сняла со стеллажа фотографические альбомы и положила перед ними. Свод длинного зала был богато декорирован золотом, а два монументальных камина в торцах надзирали за порядком, как часовые на посту. Картины – качества среднего, зато в изрядном количестве – притягивали взгляд богатыми рамами, а между колоннами, у каждой витрины, стояли майоликовые вазы с живыми растениями. Вокруг стола с журналами, газетами, бюварами и чернильницами размещались посетители. Дамы, сняв перчатки, писали письма на бумаге с вензелем торгового дома (все перечеркивали его одним взмахом пера). Мужчины читали газеты, удобно устроившись в креслах, многие просто бездельничали, пока жены бегали по отделам, молодые дамы поджидали любовников. Стариков-родителей оставляли, как зонты в гардеробе, чтобы забрать перед уходом. Они расслаблялись, рассеянно глазея на галереи и залы и вслушиваясь в далекий гул голосов, поднимавшийся к потолку.
– Какая неожиданная встреча! – воскликнула госпожа Бурделе. – Я вас не узнала.
Она обращалась к даме, прятавшей лицо за газетой. Это была мадам Гибаль. Нечаянная встреча определенно ее раздосадовала, но она мгновенно овладела собой и сказала, что поднялась немного отдохнуть. На вопрос: «Вы пришли за покупками?» – мадам Гибаль ответила, приняв томный вид и скрыв за приопущенными веками хищный блеск глаз:
– О нет, совсем наоборот. Хочу вернуть разонравившиеся портьеры, но в отделе столько народу, что к прилавку не пробраться. Знаете, механизм возвратов очень удобен. Раньше я никогда ничего не покупала, теперь же время от времени поддаюсь искушению.
В действительности госпожа Гибаль возвращала четыре вещи из пяти, и ее уже взяли на заметку почти все продавцы. Она вечно проявляла недовольство, много дней держала купленные вещи у себя, после чего сдавала их назад.
Госпожа Бурделе вернулась к детям, чтобы разъяснить им, что изображено на фотографиях, и ее собеседница вздохнула с облегчением: все время разговора она не сводила глаз с дверей салона. Появились граф де Бов и Поль де Валаньоск. Граф, якобы собравшийся показать молодому человеку новые отделы «Дамского Счастья», перемигнулся с мадам Гибаль, и она как ни в чем не бывало вернулась к чтению.
– Кого я вижу, Поль! – произнес чей-то голос за спиной у мужчин. Это был Муре, инспектировавший разные службы. Они обменялись рукопожатиями, и он спросил: – Неужто госпожа де Бов оказала нам честь?
– Увы, нет! – Граф покачал головой. – Она недомогает, нет-нет, ничего серьезного, и ужасно сожалеет, что не может быть здесь!
Де Бов сделал вид, будто только что увидел мадам Гибаль, снял шляпу и подошел поздороваться. Муре и Валаньоск поприветствовали ее издали. Она разыграла удивление, но Поля это не обмануло, он понимающе улыбнулся и рассказал Муре, что они с графом случайно встретились на улице Ришельё, тот сначала попытался не узнать его, но потом передумал и потащил молодого человека в «Счастье», сказав: «Это обязательно нужно увидеть!» Де Бов уже год тратился на эту даму, она никогда ему не писала, а встречи назначала в общественных местах – музеях, соборах или магазинах.
– Полагаю, они каждый раз меняют отель, – шепнул Валаньоск. – В прошлом месяце граф совершал инспекционную поездку, писал жене каждые два дня, из Блуа, Либурна, Табра, но я голову даю на отсечение, что видел его в Батиньоле входящим в меблирашку… Только взгляните, до чего хорош этот образцовый чиновник! Старая Франция, друг мой, старая Франция!
– А что твоя женитьба? – спросил Муре.
Поль ответил, не сводя глаз с графа:
– Тетка пока жива… – И вдруг воскликнул торжествующим тоном: – Ты заметил, заметил? Он наклонился и передал ей листок с адресом. Ужасная женщина – соглашается с таким добродетельным и беззаботным видом, что я просто диву даюсь… Чудны́е дела у тебя творятся!
– Эти дамы не у меня, а у себя, друг мой! – с улыбкой поправил его Муре. – Любовь подобна ласточкам, она приносит магазинам удачу. Девицы и дамы, «случайно» встречающиеся в «Счастье» с любовниками, создают особое настроение и разогревают публику.
Он подвел бывшего однокашника к двери салона, отсюда открывался вид на центральную галерею и анфиладу залов. За их спинами судорожно скрипели перья, шуршали газеты, какой-то старый господин уснул над «Монитёр», граф де Бов изучал картины, двигаясь вдоль стен с очевидным намерением «потерять» в толпе будущего зятя. И только госпожа Бурделе развлекала детей, вещая слишком громко, как захватчик в покоренной стране.
– Видишь, они и впрямь у себя, – повторил Муре, обводя рукой толпившихся у прилавков женщин.
Госпожа Дефорж – в толпе она чудом не лишилась манто – наконец добралась до первого зала, пересекла его и посмотрела наверх. Главная галерея напоминала неф вокзала, обрамленный перилами двух этажей, взлетающими вверх железными распашными лестницами со смелыми изгибами и плывущими высоко в пустоте мостами. Под матовым светом, рассеянно струящимся сквозь стеклянную крышу, конструкции складывались в легкие металлические кружева, став современным замком мечты, новой Вавилонской башней, легко множащей этажи и залы. Железо правило бал повсюду: молодому архитектору достало смелости и честности, чтобы не пытаться замаскировать его, превратив в имитацию дерева или камня. Внизу главенствовали товары, поэтому оформление сделали строгим, в нейтральных тонах. Чем выше поднимался металлический остов, тем богаче становились капители колонн, заклепки превращались в розетки, а консоли и кронштейны были украшены скульптурами. На самом верху, среди золотых волн, нив и витражей, цвели зеленые и красные узоры. Кирпичная кладка, прилегающая к сводам под крытыми галереями, тоже была расписана яркими красками. Мозаика и фаянс стали неотъемлемой частью декора, они оживляли фризы, освещая свежими нотами строгий ансамбль. Лестницы с пурпурными бархатными перилами и отделкой из резного полированного железа сверкали, как стальные латы.
Госпожа Дефорж уже изучила новое устройство «Дамского Счастья», но все-таки остановилась, вдохновленная буйством жизни, наполнявшим гигантский зал-корабль. Вокруг нее по-прежнему бурлила толпа, покупательницы шли навстречу друг другу от входа и из
