Книга Три Царя - Игорь Маревский

происходили ужасные вещи, не всегда с ужасными людьми. Кто-то переступал через свои же убеждения и идеалы, развращенные под тяжестью прошлого и печали настоящего. Везде лилась кровь, лилась такими реками, что даже боги порой закрывали глаза и сомневались в своем создании. Выращенные лишь для того, чтобы присоединиться к бесконечному циклу, культу, имя которому смерть.

Как может такое еще не рожденное дитя, через несколько десятков лет взять оружие и начать убивать? Будет ли оно убивать, и ради какой цели? Стоило ли приносить жизнь в мир, где первым вздохом будем зловоние его прогнившего стержня? Как много времени пройдет, когда кто-нибудь обрушит его на вес собственного греха.

Простая маленькая девочка, что лежала на сырой и холодной земле, вдыхая смесь крови и формальдегида, смотрела в будущее. В будущее дитя, что когда-нибудь вырастит и сделает свой первый шаг. Каким он будет? Никому не известно, ведь для неё в тот момент весь окружающий мир остановился и перестал существовать. Вся та боль, все те смерти, что она видела за последние несколько месяцев, слились в мутно-болотный ком абстрактности. Нет, она не забыла об этом, просто перед ней появился лучик света, лучик надежды.Ведь она наконец увидела не смерть, а рождение новой жизни. Жизни, которую никогда не забудет.

— Оте-е-ц! — прокричала Закхра.

— Лей. Больше смотри, чтобы не поперхнулась, у неё лихорадка. Маруська!

Впервые прикоснувшись к головке, она сначала отринула, но затем бережно, как сказал Семирод, словно одуванчик повернула. Маруська действительно вспомнила те дни, когда срывала ранимый цветок, боясь потерять хотя бы один пушистый зонтик.

— Прими эту жизнь и позволь ей ступить на землю твою, о великая Мать всех матерей. Не спеши забирать её к себе, славная Марена, разреши этому дитя увидеть и познать мир, сотворенный вами, — Семирод продолжал во весь голос, в то время как роженица отдавала последние силы ради своего ребенка.

Девочка посмотрела на старика вопросительным взглядом, когда ребенок показался наполовину. Пилорат подоспел со свежими насколько возможно тряпками и передал их Семироду, тот кивнул на неё. Маруська подложила их под бёдра женщины, и готовилась принять дитя. Семирод достал из походного тюфяка подсохшую веточку чертополоха, и прошептав колдовскую песнь, поджег прикосновением пальцев. Он отдал её Пилорату и приказал обойти женщину три раза, строго с востока держа горящий куст чуть выше роста Маруськи. Далее последовал небольшой филиал с вощанкой, что должен был оберегать дитя от лап нечистых, и мешать бесам, что душой беззащитной овладеть хотели.

— Водка есть? — внезапно произнес Семирод.

— Медовая только, у Рогалика может брусничка осталась, подойдет?

— Медовая, — коротко ответил Семирод, и через мгновение в его руке поместилась небольшая фляжка.

Старик положил себе в рот растертый корень плакун-травы и сухие листья стриг-дождя. В былые годы он пережевывал твердый корень, а листья сами таили на языке, но с тех пор прошло много времени. Он едва мог себе позволить четверть той части, что так противно хрустела и скреблась на остатках зубов. Семирод закрыв глаза пережевывал и медленно кивал головой, а затем выдохнул и сделал глоток из фляжки. Добрый глоток.

Он поморщился от привкуса, и на удивление всем выпрыснул содержимое своего рта над роженицей. Когда он открыл глаза, капли и ошметки сверкнули и превратились в осенне-золотистые листья, что медленно опустились на лицо женщины. Она сначала не поняла, что происходит, как и многие другие, как вдруг на их глазах они буквально испарились, впитываясь в кожу и проникая внутрь. Семирод поморщился вновь. Как они пьют подобное пойло? Он в молодости и сам грешил стаканчиком другим, но память не могла отыскать в своих закромах похожий вкус.

— Мудрейший, — произнесла Брига, будто читая мысли остальных. — Позволь поинтересоваться, что это ты сделал с медовухой Лысого?

— Нейромедиатор от артериальной гипертензии. Всё что смог сделать с тем, что имею, а алкоголь связующий реагент, без него чары не проникнут в организм.

Гривастые посмотрели друг на друга, в надежде, что хоть кто-нибудь понял его слова. Пилорат также, заканчивая третий круг, с интересом слушал старика. Маруська делала что ей было приказано, как и Закхра, хоть и обе не могли ничего поделать с мыслями в голове.

— Бедняжка в ужасном положении, одним богам известно, что с ней делали. Сейчас страшно всё, от сердечной недостаточности до вросшего ногтя. Потерпи, милая, осталось совсем немного.

Маруська в подтверждение выглянула и одобрительно подняла большой палец. Женщина на момент улыбнулась, и смогла сквозь разбитые губы произнести: «Спасибо». Этого хватило девочке, чтобы в груди появилось теплое чувство, а тело буквально загорелось притоком сил и огня. Она пообещала себе, что сделает всё что возможно, лишь бы это дитя родилось. Будет делать всё что дедушка скажет, а надо будет, и сама во тьму сбегает за водой и тряпками.

На белом куске ткани, подстеленной под бедрами, аккуратненько легка голова и маленькие ручки. Сердце Маруськи билось очень быстро, ведь рождение жизни, что так свято для неё, совсем не двигалось. Она не знала о том, как происходит процесс первого вдоха, но всё равно, что-то внутри неё сжималось лишь при одной мысли. Мысли о том, что дитя уже мертво.

Она посмотрела на Семирода и пальцем указала на обмякшие ручки и закрытые глаза. Старик молол в ступе какие-то травы, но кивком дал понять, что всё под контролем. Она хотела верить ему, и в глубине души, наверное, верила. Ведь в конце концов он стар и мудр, и много слов знает таких, которых она не узнала бы и до последнего дня своей жизни.

Маруська помнила, как рожала её мама младшего братика. В тот день по законам и обычаем её деревни, всех мужчин, включая её отца, отогнали от дома на сто шагов. В избе позволялось находиться лишь женщинам, ведь роды должны пройти в чистоте и здравии. Мужчины зачастую сильно нервничали или пили. Маруська как самая младшая, сидела на лавочке у печи, и теребила в руках маленькую фигурку Матери Земли, что подарил ей один мальчик из крайнего дома у пруда. Она тогда не понимала, что его семья были издалека. В их землях, если девочка принимает такой подарок, это означает что вступит с ним в брак, когда настанет время. Ей просто нравилось то, что кто-то ей улыбнулся и от чистого сердца подарил вещь.

У ширмы сидели две женщины преклонного возраста, чьей задачей было оберегать роды от бесов через песнь. Они