– Глупец, почему ты не сказал, что на самом деле зловещая угроза исходит из Тартара, а Вакар из Лорска – всего лишь пустяковое звено в цепи случайностей?
– О, бессмертные! Прошу вас, не волнуйтесь, я и сам этого не знал. Но, возможно, еще не все потеряно. Если мы потопим западные земли, то под водой исчезнет не только Посейдонис, но и Тартар.
– Какая разница, что послужит причиной гибели богов: распространение звездного металла или исчезновение наших почитателей?! – завопил Лир. – Давайте оставим смертных в покое. Если бы мы не позволили Энтигте расшевелить горгон, Тахах так и остался бы куском небесного железа, безвредной диковинкой в руках Авоккаса из Белема.
– Несомненно, все было предопределено изначально, – молвил Окме.
С этой точкой зрения согласились далеко не все – примат свободы выбора над предопределенностью всегда был главным козырем богов. Разгорелся бурный спор, в ходе которого Астерио, быкоглавый лесной бог Огуджии, невежливо выкручивал Энтигте щупальца…
А счастливый Вакар из Лорска торопился в Амфере, чтобы успеть на последний в этом году корабль, отправляющийся в Седерадо.
Самое сильное заклятие
Смутно различимый сквозь занавес осеннего дождя, который заставлял булыжники набережной мерцать призрачным светом, город Керни – древний, шумный, живописный и пропитанный грехом – нависал над водами Западного океана. Флаги города с летающими рыбами покачивали мокрыми складками на шестах на вершине смотровых башен вдоль стен, где вышагивали часовые, всматривающиеся в ночной мрак.
В сумерках под шорох воды в сточных канавах по широкой улице Океана – так называли набережную – брели редкие прохожие. Большинство округлых, напоминающих бочки купеческих кораблей Куарна и стройные галеры, защищавшие торговцев от пиратов Горгоновых островов, были укрыты в это время года, вытащены из воды под навесы, протянувшиеся вдоль берега на юг от береговой линии. И лишь немногие суда застыли у причалов и пирса улицы Океана, если не считать маломерных рыбацких суденышек, большинство из которых пережидало тут шторм.
Две лошади, шлепая и разбрызгивая воду, тащили колесницу, бронзовые обода колес резко стучали по булыжникам – кучер едва сдерживал двух строптивых полудиких лошадей. Пассажир прикрывал глаза от дождя, но золотая отделка колесницы поблескивала отсветами от огней зданий, сообщая о том, что пассажир, скорее всего, принадлежал олигархии «королей» торговли.
Суар Пейал, пряча под плащом парочку больших пакетов, шагал по улице, не обращая внимания на сомнительных личностей, которые выглядывали из дверных проемов и переулков. Но, разглядев выправку Суара и тонкие ножны, торчащие из-под плаща, они отводили взгляд, высматривая добычу попроще.
Шум в одном из переулков привлек внимание Суара. Бросив краткий взгляд, Суар увидел, что там драка. Человек, вжавшись спиной в угол стены, пытался защититься выпадами и ударами странной дубины от нападения пяти других. Выглядела эта пятерка столь же изодранной, как упавшие листья с пробковых дубов, возвышающихся вдоль улиц Керни. Это подсказало Суару, что перед ним обычные квартальные воры.
Разумный человек, оказавшийся в такой ситуации на набережной Керни, быстро направился бы прочь, сделав вид, что ничего не слышал и не видел ничего такого-этакого. Но если бы Суар был разумным человеком, он никогда не оказался бы в Керни. Он имел домик в Зиске по ту сторону моря Сирен и мог быть даже королем Зиска. Тем не менее выходило так, что одинокий человек должен был пасть от ударов дубин и мечей нападавших через несколько ударов сердца. Будь он даже в два раза здоровее и много лучше вооруженным, он не мог защититься от пяти противников разом. Если бы трусливые нападавшие рискнули нанести сложный удар или два на близком расстоянии, они давно бы повалили несчастного.
Суар сбросил плащ, завернул в него свою ношу, а потом обнажил тонкую бронзовую рапиру и вышел на сцену. Подойдя, он выбрал первого противника – головореза с дубинкой. Двое грабителей были вооружены короткими бронзовыми мечами, и еще двое – ножами. Будь у Суара щит или броня, он не побоялся бы дубины, но ввиду отсутствия оных он боялся, что его тридцатидюймовый клинок не отобьет удар дубины.
Человек с дубиной развернулся, услышав, как Суар подошел, и отскочил. Другие четверо тоже отступили от своей жертвы, однако явно собирались продолжать схватку. А потом тот, что с дубиной, сказал:
– Еще один. И его убейте!
Он осторожно шагнул вперед, покачивая оружием. Суар даже не пытался парировать, а вместо этого сделал большой шаг вперед, одновременно выбросив вперед руку с рапирой, так что ее острие прокололо руку человека с дубинкой. Суар вернулся в прежнюю позицию, прежде чем дубина обрушилась на него. Удара избежать не удалось, хотя тот получился слабым и неточным из-за раны на руке громилы. Дубина все же задела скальп Суара, ободрала его правое ухо и нанесла болезненный удар по правому плечу, но не причинила особого вреда. А потом дубина с грохотом упала на землю, так как рука, сжимавшая ее, разжалась.
Головорез застыл, сжимая раненую руку здоровой, в то время как рапира Суара снова сверкнула, словно жало змеи, и ее острие пронзило грудь грабителя. Тогда остальные шагнули к Суару. Еще один выпад, и ближайший человек с мечом повалился на землю, а затем за ним последовал головорез с ножом. Один из нападавших попытался схватить клинок Суара свободной рукой, но тот увернулся и толкнул противника на мертвое тело.
