На исходе длинного здешнего дня мы долго стояли на краю того самого плоскогорья, с которого начали знакомство с этим миром, ставшим за это время тоже немножко родным. На душе было сладостно от мысли о возвращении домой и в то же время тоскливо, словно мы покидали гостеприимный дом радушных хозяев, к которым успели привязаться. Затем, подобрав наши вьюки, мы отправились в грот, где глухая стена, заиграв радужными разводами, пропустила нас сквозь себя в знакомую серую тьму, наполнявшую Лабиринт. Перед нами в виде едва различимых коридоров появилось несколько путей, из которых мы выбрали самый длинный – путь возвращения в родной мир. Мы шагнули на него и вновь сорвались в уже привычную пустоту, увлекаемые ее множественными невообразимыми движениями, мчащими нас сквозь незримые просторы потусторонья. Понять, сколько времени продолжался этот полет, было невозможно, ибо понятия «время», а следовательно, и его ощущения там просто не существует. Но в конце концов мы опять натолкнулись на упругую стену и, преодолев ее, очутились в знакомом помещении, в котором сразу заработали все наши обычные чувства. Несколько мгновений там было совершенно темно, затем из мрака проступил знакомый звездный купол комнаты Странствий. Влекомые чувством сладостного нетерпения, мы лишь окинули ее взглядом и, поочередно войдя в радужное облако между шарами, взмыли вверх сквозь какие-то толщи, в мгновение оказавшись на поверхности посреди храма. Чувства невообразимого восторга, упоения и благоговения овладели нами настолько, что мы просто опустились на песок, упиваясь его родным прикосновением, теплом и светом родного солнца и дуновениями родного ветерка, и лежали так довольно долго.
От сладостной истомы нас пробудил звонкий лай, а через мгновение в наши объятия бросились наши обезумевшие от радости собаки. Нас тоже охватил восторг, и мы обнимались и ними, как с самыми близкими друзьями. Затем мы вместе с ними поспешили в скрытый город, где, к взаимной радости, вновь очутились в компании наших друзей-ищущих. От них мы с большим удивлением узнали, что отсутствовали восемь месяцев, так как нам самим казалось, что это было от силы десять дней. За это время сюда несколько раз наведывались наши товарищи из оазиса и даже, проявляя видимое беспокойство, предпринимали поиски по городу. Больше же за время нашего отсутствия ничего примечательного не случилось, животные и имущество были в полном порядке.
Узнав обо всем этом, мы решили, прежде всего, не медля ни дня, отправиться в оазис, чтобы успокоить наших спутников. Нам, разумеется, на терпелось поведать друзьям о нашем путешествии, как и им – услышать о нем. Но унять тревогу и возможные подозрения было делом первостепенной важности, и с увлекательным рассказом мы решили немного повременить. Мы собрали диковинные вещицы, найденные в городе, чтобы представить их, как принесенные оттуда, где мы находились столь долгое время. История же нашего путешествия в погребенный город была приготовлена нами заранее и содержала как увлекательные, так и леденящие душу моменты. Особенно много места в ней было отведено описанию трудностей и лишений, выпавших там на нашу долю, чтобы не возбуждать в наших друзьях желания тоже там побывать. С этим мы и отправились в оазис.
Наши помощники встретили нас бурной радостью и глубоким облегчением, так как передумали уже всякое, не зная, что делать дальше. Однако вместе с этим они не теряли времени даром, отправив за это время два каравана с фруктами, пряными кореньями и дурманной травой. Мы остались довольны тем, что они нашли себе здесь интересное и, похоже, весьма выгодное занятие и пока не испытывают тоски по дому, а с другой стороны, не проявляют особого любопытства к нашим делам. Одарив их невиданными находками, поведав о своих «приключениях» и немного погостив, мы, благословив их труды, отправились обратно в Ирем.
По возвращении мы прежде всего, призывая все свое красноречие, сколь могли подробно, рассказали собравшимся вокруг нас ищущим о своем путешествии, то и дело благодаря их за помощь в его организации. Они с большим интересом слушали красочное описание на самом деле не такого уж красочного молодого мира, в котором лишь робко зарождалась жизнь. Рассказ о встреченных нами представителях звездных рас не вызвал у них особого оживления, так как, по их мнению, эти расы обладали весьма примитивным мышлением, а таких в безбрежье было более чем достаточно. А вот рассказ о бездне мудрости поверг их в такое изумление, что они даже на некоторое время замолчали. Они были настолько поражены услышанным, что сначала даже не поверили в его истинность. Разумеется, правдивость наших слов не вызывала у них никаких сомнений, они лишь поначалу усомнились в том, что наше погружение в бездну мудрости не было иллюзией. И лишь после того, как мы извлекли из памяти магического кристалла запечатленные в ней силы, исходившие от этой бездны и царившие внутри нее, а также их сочетания с силами кристалла, позволившие нам проникнуть в нее и двигаться в ней, ее внутренние построения и изображения попавших в нее существ, их сомнения рассеялись. При этом мы сами были чрезвычайно удивлены такой способностью кристалла, ибо раньше и не подозревали о ней. Когда же они, побывав в комнате Странствий, сами ощутили манящие потоки неведомых сил, исходящие от этого мира, ими овладел истинный восторг ищущих, открывших нечто невероятное и совершенно новое. Ибо это открытие, сделанное, к нашему глубочайшему удивлению, только нами и только сейчас, было на самом деле открытием для них. Никто из множества ищущих, представителей великих рас – покорителей безбрежья, никогда не встречал ничего подобного и даже не предполагал о возможности его существования. Даже те из них, кто бывал в этом мире, по какой-то странной причине не заметили или не обратили внимания на эти потоки, которые мы почувствовали сразу даже в маленьком подобии безбрежья. Мы же не только почувствовали их, а как раз они и привлекли нас в первую очередь, заставив выбрать для своего первого путешествия именно этот мир. Никто из них не почувствовал коренного отличия этого мира от множества других, его особого построения, его невероятной сути, и уж подавно ни у кого не возникло мысли проникнуть в нее. Изумление и восхищение наших друзей лилось на нас нескончаемым потоком красноречия, а во все концы безбрежья по незримым путям уже неслись вести о непостижимом открытии, сделанном нами.
Слушая и осознавая все это, мы и сами усомнились было в том, что все это не являлось сном или видением, рожденным ядовитыми примесями тамошнего воздуха. Однако множество доказательств говорило все же о том, что все это было на самом деле. Этими доказательствами были новые удивительные способности как магического кристалла, так и каждого из нас в отдельности, которые можно было обрести, лишь вдоволь наглотавшись совершенно особенной мудрости, превосходящей даже ту, что несет на своем острие очередной путь восхождения. Мы научились, разумеется, используя панцирь, так направлять первородные и наши внутренние силы, что те творили настоящие чудеса. Они изменяли наши построения, превращая нас невесть во что, однако именно в то, что было необходимо в текущий момент. Пойманный студенистым сгустком ужасный снаряд защитника, четырехгранный и спирально закрученный наконечник чудовищного копья, откалывавший огромные глыбы кристаллической породы ущелья – вот он! – лежит на ладони у Хасана. А светящиеся диски! – их не остановила бы даже крепостная стена. А наши способности с ходу понимать друг друга, говоря на своих наречиях?! Так преуспеть в логике, распознавании и анализе ее систем, да еще за такой короткий срок, можно было лишь благодаря особой мудрости. Проникнуть в тайные наречия невообразимых машин возможно было, лишь овладев новыми, не известными больше никому и необычайно тонкими чувствами. А управлять этими машинами было под силу лишь истинным виртуозам владения теми же первородными силами, теми же чувствами и той же логикой. А существа, спасенные нами? Уж они-то никак не были видением. Они были спасены именно нами и именно оттуда, что сами же красноречиво подтвердили, как подтвердили и то, что эта бездна оставляет какие-то таинственные следы в уме и памяти. Словом, доводов в пользу того, что найденный нами феномен вполне реален, было достаточно, по крайней мере для того, чтобы уделить ему должное внимание и в дальнейшем вернуться к его изучению.
