много времени она провела наедине со своей Джоди как раз тогда, когда я получал университетские образования. Допускаю также, что рассказывала она ещё и свою отдельную «легенду», в детали которой я пока не вникал. Да мне и не надо. А её запасов знаний хватило, и она уверенно продолжала:
— Мне, наверное, и дальше предстоит заниматься относительно узким направлением подготовки пилотов. Но, видите ли, мистер Эзра, проблема эта сходна для всех занятых чем-то вроде диспетчерской деятельности — регулированием транспортных потоков на автомобильных и железных дорогах, контролем работы электростанций и энергосетей, трубопроводов и тому подобного. Только пилоту, как и подводнику, в отличие от наземного персонала, выйти с рабочего места, чтобы передохнуть, практически некуда. Особенно, если машина одно- или двухместная, небольшая. Чем проще технические системы в управлении — ведь всё большую часть рутинной работы забирает на себя новейшая автоматика, — тем сложнее приходится контролирующему работу систем управления человеку. Он отвлекается своими мыслями, он не сразу включается, когда, напротив, надо срочно вмешаться. Поэтому участились ошибки именно по причине неудачного, несвоевременного вмешательства человека. Не всегда точно и продуманно сочетаются человек и машина ещё на уровне проекта и раньше, на этапе продумывания идеологии нового технического устройства. Вы ведь об авиационных авариях из-за человеческого фактора знаете… Что вы собрались приготовить, Эзра, чем вам помочь?
— Я не собираюсь отбирать заслуженные лавры у моей Рахили и мучить вас острыми еврейскими блюдами, которые у нее получаются не в пример лучше… Выпивку я не очень люблю, для аппетита рюмку в неделю, не более. И не в каждый год. Поэтому Джеймс, зная это, меня к соучастию не привлекает, только всегда обещает выпить со мной в следующий раз. На ужин у нас сегодня вкуснейшее и очень простое в приготовлении татарское блюдо. Рецепт от моего самарского дядюшки, как, впрочем, об этом просил Джеймс, и многое русское из того, чем я хотел бы вас сегодня развлечь. Ведь Самара и Казань находятся на одной и той же огромной реке — Волге. И друг от друга оба этих города не так далеки. Мой дядя Наум особо подчеркивал, что в России неправильно называют это кушанье «беляши» — это очень обрусевшее наименование. На самом деле эти не белые коржи из теста, внутри которых в полуоткрытом виде запекается нарубленная с луком говядина, должны называться чуть иначе: «биляши». Считает, что это как раз и есть по-татарски. Биляши стряпали ещё в древнем татарском городе Биляр, возможно, что там они и родились, потому и биляши. Если я не татарин, как, предполагаю, и вы, и не могу проверить моего дядю, то пусть пока так оно и будет. Стряпаем вместе… Идёт? Пробую на вкус фарш… Чёрного молотого перца и соли хватает… Разрешите, мисс Челия, покажу? Сделаем биляши не очень большие, для быстроты, есть уже сильно хочется. Мясо понемножку, примерно со столовую ложку или чуть больше, кладёте по центру раскатанной лепёшечки… Тесто пальчиками подбирается сборочками с боков, по сторонам, по всему периметру, подтягивается кверху, теперь загибается, скрепляется, лепим, лепим вот так, а открытое мясо небольшим кружочком получается в серединке… В серединке кружок остается свободным от теста, и вначале обжаривают с открытой стороны, где в дырочку видно фарш. Переворачивают, когда тесто «с лица» подрумянивается, а мясная начинка с луком потом очень и очень вкусно внутри запекается. Вот и всё! Ставлю жарить. Сегодня у меня прекрасное хлопковое масло из Средней Азии, даже простая отварная вермишель получается на нём при жарке аппетитнее, чем на подсолнечном. Ещё у нас будет салат из свежих томатов с добавлением мякоти лимона — чуть-чуть, вместо уксуса, — с варёными яйцами и зеленью.
Эх-х, как нам будет вкусненько!.. Теперь, друзья, включаю вам музыку.
Видите ли, пожалуй, я в музыкальной области — ретроград, не стыжусь в этом признаться. Много записей у меня переписано со старых советских пластинок — все они происхождением от дядюшки Наума. Он сделал неплохой бизнес на старых пластинках, использовав израильскую ностальгию бывших граждан страны Советов. Вот послушайте: в исполнении изумительной Нани Брегвадзе — по-английски — и Эмиля Горовца — на русском — великий английский актёр и комик Чарльз Спенсер Чаплин когда-то сделал вечный подарок для своей прекрасной жены Уны О'Нейл — «Это моя песня», к сожалению, не помню автора русского перевода:
Любовь — песня моя,
И я пою лишь для тебя одной.
Весь мир — ты для меня,
Сердце моё с тобой…
Эзра налил всем недорогой израильской лимонной водки «Цитрон» по крохотной стопке, оказавшейся единственной за весь вечер, и провозгласил истинно еврейский тост:
— За жизнь!
С Бен Мордехаем, действительно, было нетрудно и приятно. Он легко и без ненужной суеты двигался, такой огромный, даже в сравнении с вовсе не маленькими нами. И, пока мы ужинали, всё ставил и ставил для нас любимые им мелодии. Вспоминаю, как недоумевала Акико, прослушав некоторые песни популярнейшего русского поэта, артиста и эстрадного исполнителя своих песен Владимира Семёновича Высоцкого, которого до этого вечера совсем не знала:
— Как это: «Понаедем с вилами и выправим дефект…»? Вилы — это что, научный прибор? Для сена? Что такое сено? Как русские фермеры могут помочь вилами своим товарищам учёным? Учёные — их товарищи? Их коллеги?! Русские учёные используют в работе вилы для переноски сушёной травы? Каким образом сушёная трава применяется ими в науке? Сушёная трава сейчас служит им заменителем заработной платы? Как, они её едят?! Это приправа?!
Эзра смеялся, а потом и хохотал почти до слёз и терпеливо объяснял моей любимой смысл и этой и других песен Высоцкого. Он необидно смеялся и над книжным знанием русского языка американкой Челией Риччи, когда заурядные, просто-таки бытовые слова, обозначающие такие важные для русского человека инструменты, как лопата, грабли, вилы и многое-многое другое, остались вне пределов усвоенного ею современного бытового словарного запаса.
Я с пониманием оценил, что Миддлуотер предусмотрительно направил нас к майору Бен Мордехаю, великолепно знающему русский язык. Но за ужином я привычно отмалчивался, почти как когда-то на вечеринке с Эвой и Стахом, хотя мне в тот монгольский вечер с Акико и Эзрой было очень хорошо, даже приятно. Я впитывал в себя человеческие эмоции Эзры, можно сказать, обучался им, примерял их к себе, назначая в чём-то как эталон. Мне понравилась песня Высоцкого «Як-истребитель», я попросил прокрутить её ещё раз. Сейчас диктую «прокрутить» по привычке, несмотря на то, что, по-моему, и в звуковоспроизводящих устройствах
