ни карьера не спасли его. Он соответствовал мутной фотографии в паспорте, и не вызвал подозрения у советского пограничника, а потом и у пограничника шведского.
В сомнамбулическом состоянии он взял такси, которое довезло его до дома на окраине. Из последних сил он поднялся на крыльцо и упал в квартиру первого этажа.
Проснулся он от того, что на голову лилась вода и кричали на неизвестном языке. Молодой человек попробовал объясниться, но ничего не вышло. Иностранные языки он знал плохо.
Над ним стояла женщина, и, несмотря на раскалывающуюся голову, молодой человек испытал к ней вожделение. Увидев это, женщина стукнула его ковшиком, и мир вокруг комсомольца пропал.
Когда он возник снова, молодой человек с перевязанной головой уже сидел за столом.
Напротив него обнаружился невысокий человек.
— Меня зовут Карлсон, Ипполит Карлсон. Что вы делаете в моём доме? Как подошли ключи? Как дом похож?
Он говорил по-русски тихо, надтреснутым голосом. Так, наверное, могло бы говорить шведское машинное масло.
— Ипполит? — прошелестел комсомолец.
— Да, меня назвали в честь деда.
Женщина отговорила своего Ипполита вызывать полицейских, потому что заезжий гость был не в себе. Он бормотал что-то о предательстве, о Родине, и Карлсон понял, что деньги и серебро в безопасности — это не вор.
Они стали жить вместе, молодой человек быстро выучил язык. Да и женщина нахваталась от него разных русских слов — гость обладал лёгким даром нравиться. Понемногу он заметил, что женщина проявляет к нему интерес, и однажды они оказались в кровати все вместе. Так они прожили довольно долго, но Карлсон вдруг исчез. От него осталась только записка на холодильнике.
Карлсон сообщал, что его измучила тоска, и если один ключ подходит к двери, то и другой ключ найдёт свою скважину. Шведская семья распалась, теперь они спали в кровати вдвоём.
А Карлсон в этот момент брёл по Москве, сверяясь с адресом.
Он увидел странно знакомый дом в стиле экономной архитектуры двадцатых (в голове пронеслось что-то вроде «Баухаус» и «конструктивизм», но было некогда — он уже почти достиг цели.
Добравшись до двери, вставил ключ в замок.
Он не успел повернуть этот ключ, потому что дверь открылась. На пороге стояла женщина с усталым лицом, за край халата держался мальчик с испуганными глазами.
— Здравствуйте, Галя, — сказал Карлсон, будто спихивая камень с плеча.
Маленькая семья в Швеции тем временем увеличилась. Бывшая жена Карлсона родила девочку.
Прошли годы, и исчезла страна, откуда приехал её отец. Молодая девушка решила посмотреть на развалины. Общий вид её не впечатлил, и перед отъездом она решила навестить загадочный адрес, который нашла в причудливом отцовском документе.
На лестнице в этом доме сидел на корточках высокий парень в кепке. Лестница была покрыта шелухой от семечек. Парень спросил гостью, не из собеса ли она. Она на всякий случай кивнула, и тогда он ввел девушку в квартиру, где в дальней комнате лежал старый Карлсон.
— Ты приехала, — прошептал он с облегчением.
— Это не я. Я её дочь, но тоже Надья.
— Неважно. Всё равно.
— Я хотела спросить, как ты выучил русский язык? И откуда у тебя такое имя?
— Меня назвали в честь деда, он был русский эмигрант, бывший депутат Государственной думы. С тех пор в нашей семье чередовались имена «Ипполит» и «Матвей»… Матвей, мальчик…
Парень вошёл в комнату.
— Матвей, мальчик, познакомься. Это моя Надя приехала.
Парень спрятал бычок за спину и широко улыбнулся.
Извините, если кого обидел.
18 августа 2017
Драккар[3] (2017-08-20)
Он жил в этом городе с зимы, но так и не познакомился с ним. С городами, как когда-то учил его отец, нужно знакомиться как с женщинами — либо медленно ухаживая, либо врываясь на их крепостные стены со шпагой в руке. Отец, правда, никуда не врывался, а всю жизнь прожил, не выезжая из Стокгольма. Его сын провёл весну в Петербурге, почти не выходя из архива. Если бы это разрешалось, он и спал там же, среди бумаг и пыли, но это, увы, не разрешалось.
В начале лета архив закрыли на неделю — там травили не то мышей, не то жучков, а может, тараканов. Швед по привычке вышел рано утром со съёмной квартиры, и в недоумении остановился — идти было некуда. Перед ним лежали каналы, мосты, сотня рек и ручейков — город, который русские построили на земле его предков. На это молодой швед был не в обиде — архивное дело уравнивало всех, особенно убитых в забытых войнах.
И вот он пошёл по улицам — бесцельно, как ему казалось, но внезапно он очутился перед дверями архива. Охранник смотрел на него, сплющив нос о стекло изнутри. Швед молчал, и охранник, знавший его, знаками показывал, что вы забыли, господин Свантессон, всё закрыто, идите домой. Домой швед не пошёл, а стал слоняться по набережным и скверам.
Ноги вынесли его на набережную, где стояли в оцеплении полицейские.
С полицейскими было лучше не связываться. Он двинулся в другую сторону, но и туда не пускали.
Случайный прохожий посмотрел на него с состраданием.
— Да, — отвечал ему Свантессон, — я ничего не знаю.
— Сегодня же к нам приходит Драккар, — сообщил прохожий.
— Какой драккар?
— Тот самый, — терпеливо сказал прохожий. — Тот самый. Господин Драккар. Это большое торжество.
Свантессон был погружён в век семнадцатый и век восемнадцатый, современность была ему непонятно. Он путал местных вождей — один был с усами, второй лысый, и ещё какой-то с бородой. «Но маленькой, — тут же добавил он в своё воспоминание. — У русских очень важна форма бороды». Торжество было непонятным и пугающим. Впрочем, как и все русские праздники.
— Вы иностранец, — констатировал с печалью прохожий. — Вам многое у нас непонятно, но, поверьте, это действительно величественное зрелище. Господин Драккар всегда прибывает в конце июня, чтобы взять дань в залог защиты нас всех. Город не стоит без господина Драккара.
Свантессон смотрел на нос прохожего. Нос был кругл и неопрятен. Из него росли седые кусты, которые шевелились в такт словам. «Драккар — это корабль, а не господин, — угрюмо подумал Свантессон. — Меня не проведёшь».
А прохожий говорил, что Свантессону повезло, а чтобы лучше видеть, нужно забраться на мост. Иначе будет плохо видно, и вы не поймёте шуток ведущего-распорядителя. А у нас сегодня очень остроумный распорядитель… А вот с моста всё видно хорошо — и Драккар, и горожан, и то, как капитан заберёт
