тепловому биению посоха, как я начинал прекрасно его ощущать. Как и скрытый в нём жар. Достаточно было направить это жар куда-то, чтобы выдать из этого места струю пламени, к примеру. Лучше всего получалось с концов. Если же усиливать жар, одновременно вливая ману, то посох раскалялся. Огнём наливались узоры и руны. Сначала я никак не мог понять, как же мне сохранять руку в целости, пока до меня не дошло направлять жар в посохе в конкретную его часть и увеличивать его интенсивность уже там. Так мне удалось раскалить нижний конец посоха до состояния яркой белизны, тогда как место, которое я держал, едва ли превысило по температуре градусов сорок-пятьдесят. Из плюсов таких манипуляций был малый расход маны. Огненные струи посредством помощи Шак’чи из посоха выходили по мане едва ли не втрое дешевле, чем без него. Ещё — лучший контроль. Концентрироваться почти не требовалось. Я мог легко поливать окружение огнём и пускать, к примеру, водяные стрелы. А это крайне серьёзное преимущество. Из минусов — Шак’чи, заряженный маной, мог мне помочь вне посоха куда как сильнее. Но я смотрел в будущее. Это сейчас у меня огромный запас энергии. А что будет, когда я отдам Жемчужину? Вот тогда-то мне такая форма обезьяна будет крайне полезна. Правда, отдавать Шивкамути с каждым днём хочется всё меньше. Но оставить себе я её тоже не могу.
Касательно же ещё одного невероятного свойства… Эта штука была своеобразной эволюцией шаманских тотемов. Я сумел вырезать на посохе несколько длинных формул на с’мшите. Качество было всё равно не очень. Едва ли эти наговоры были и вполовину так эффективны, как должны были… Но это не важно. Теперь я вместо длинной подготовки ночной стоянки просто вкапывал посох с обгоревшей обезьянкой в землю, проводил комплекс коротких мероприятий, запитывал посох маной и… Всё. Дальше свою работу легко делал Шак’чи, который мог как следить за окружающей местностью, так и поддерживать с помощью полученной маны заговоры, вырезанные на вместилище. Настоящий переносной тотем. Гениальная штука. Это позволило слегка сократить время, которое я тратил на большие привалы. К сожалению, обходиться совсем без защиты я не был готов. Да и недавний случай показал, что она далеко не лишняя. Собственно, всё было прекрасно. Маячила лишь одна проблема на горизонте: следующий день — новолуние. А это значит, что перед прибытием в Ниджангу мне придётся разобраться со ставшими уже привычными преследователями. И в этот раз это предстоит делать без подстраховки от Абтармахана. С другой стороны — ещё неизвестно, что лучше: подстраховка от него или от Шивкамути. Но это я узнаю уже следующей ночью.
Для предстоящего боя я выбрал безлюдное поле между двумя холмами в стороне от дороги. До неё здесь было километров пять-шесть. В лесу неподалёку нашёл поваленные деревья и сухие ветки, из которых сложил три больших костра. В центре между ними вкопал посох Шак’чи и заговорил территорию вокруг. Коня привязал к деревянному суку, который вкопал в землю достаточно далеко в стороне. Пригрозив напоследок кулаком, чтобы не думал сбежать, я занялся рукой. Она приобрела нормальный размер, на ладони наросло мясо. Но всё равно полностью восстановиться не успела. Лёгкая потеря чувствительности, плохая моторика, болезненный цвет… Это была проблема, ведь правая у меня ведущая. С другой стороны, в этот раз я собираюсь сменить тактику боя на более классическую.
Вообще, стандартная шумерская боевая школа предполагает обмен ударами и постановку правильных щитов. Самая классическая дуэль в максимально гиперболизированном приближении — это ударить, поставить правильный щит, снова ударить. И так пока кто-нибудь не ошибётся в выборе защиты или не лишится маны. Разумеется, реальная ситуация совершенно иная. Начинаются отличия с того, что чистых боевиков не бывает. За всю историю Империи не было ни одного мага, который владел бы исключительно классическими атакующими заклинаниями и щитами. Как минимум многие чародеи владели неклассическими чарами боевой школы Шумера. Заклинания из магии смерти, к примеру, тому прямое доказательство, потому что они попросту не отражаются в большинстве своём эффективно классическими щитами. Помимо прочего многие боевики имеют как минимум одну дополнительную специализацию. Старый Халай, к примеру, обожал натравливать на своих противников различных чудищ и тварей. Некроманты добавляют, если речь, конечно, идёт не о дуэли, к своим атакам поддержку всяких зомби и прочей восставшей дряни. Видящие и зрящие вообще плевать хотели на все стихийные и не стихийные щиты. Видящие смотрят в будущее. И если они являются боевиками, то попросту предугадывают атаки. Если не являются… Тогда скорее всего и прозревать кристально ясно ближайшие минуты две-три они не могут. Что произойдёт может быть и знают, но вот что точно произойдёт они не могут сказать. В их понимании противник может ударить как сверху, так и снизу. А вот я, к примеру, точно могу сказать откуда он ударит, как и чем, так что ошибки исключены. Зрящие же вообще… Менталисты — страшный противник, если не быть готовым к их фокусам и не знать, как им противостоять.
Короче, мало кто сражается, стоя на месте и выдавая правильный щит на определённый тип атаки. Более того, чтобы такое произошло, подобных уникумов должно найтись как минимум двое. Однако я сам ухожу в другую крайность. Если боевая идеология шумерской школы предполагает условно атаковать самому атакующими приёмами и отражать атаки защитными, при этом ни то, ни другое вовсе не обязательно является классическим боевым заклинанием или доспехом/щитом, то вот мой собственный стиль боя вообще не предполагает защищаться от атак. Я скорее уворачиваюсь и ухожу от них. Предвидение, большая скорость благодаря рывкам с помощью с’мшитского “быстро” и телепортация дают чудовищную мобильность и возможность как своевременно реагировать на удар, так и просчитывать атакующие комбинации. Личные защиты и раздвоение позволяют иметь более чем достаточно шансов на ошибку, так что я вполне могу позволить себе столь рискованный стиль боя. Это позволяет мне как минимум экономить ману на прожорливых доспехах и защитных чарах. А энергии у меня не так много.
Но подобный боевой стиль приводит к тому, что любое столкновение с условно равным противником превращается в настоящую гонку со смертью. С одной стороны это позволило мне отточить свои боевые навыки. Когда каждое сражение заставляет выкладываться умственно и тактически на все сто, растёшь над собой быстро. С другой же, это очень сильно утомляет. Правда, именно так и никак иначе возможно противостоять превосходящему противнику. Тем же гончим. Стоя на месте, с ними не совладать.
