— Вы бы лучше остановили Воргуна, вашасветлость, — посоветовал Улэф. — Он завис в Кадуме. И как толькопросохнет земля, он собирается отправиться походом на Земох и уничтожить все,что движется, на своем пути.
— Я позабочусь об этом, — пообещал Эмбан. —Даже если мне придется для этого поехать в Кадум и силой заставить его отказатьсяот своих намерений.
— Азеш… был… Богом стириков, — задумчивопроговорил Долмант. — Но все предыдущие попытки эленийских священниковобратить стириков в истинную веру заканчивались неудачей. Сефрения, может, тынам поможешь? Я даже изыщу возможность наделить тебя официальным статусом иполномочиями.
— Нет, Долмант, — решительно сказала Сефрения.
— Ну почему мне все сегодня перечат? — жалобнопроговорил Архипрелат. — Ну, что здесь сложного для тебя, Сефрения?
— Я не буду помогать вам в обращении стириков вэленийскую веру, Долмант, потому что не почитаю ее истинной.
— Но как? — выдохнул Ортзел.
— Для меня ваша религия отвратительна. Она жестокая,косная, непрощающая и лицемерная. Она совершенно не гуманна, я не признаю ее ине буду участвовать в вашем экуменическом движении, Долмант. Вот помогу я вам вобращении земохцев, так вы обратите свои взоры и на западный Стирикум, и тут ужя восстану против вас. — Сефрения улыбнулась удивительной мягкой улыбкой,что, казалось, озарила светом нависший мрак и уныние. — Думаю, как толькоАфраэль станет лучше, мне следует поговорить с ней. Возможно, она самазаинтересуется земохцами. — И она улыбнулась Долманту смеющейся лучистойулыбкой. — Это поставит нас на разные стороны, Сарати? — предположилаона. — Тем не менее, я желаю тебе всего самого хорошего, старина; но, какговорится, пусть победит лучший мужчина то будет — или женщина.
Погода почти не изменилась, когда они тронулись в путь назапад. Правда дождь поливал их уже гораздо реже, но небо оставалось затянутымоблаками, а неистовый ветер еще дышал на них холодом зимы. Они направлялись вДемос. Они везли домой Кьюрика. Спархок с душевным трепетом думал о предстоящейвстрече с Эсладой. Он не знал, что скажет Эсладе, и втайне считал себя в ответеза смерть ее мужа. Мрак и уныние, которые окутали землю сразу после смертиАзеша, казалось, разрослись еще больше, откормленные их горем и скорбью исгустились над ними грозовыми тучами. Оружейные мастера Пандионского замка вЧиреллосе привели в порядок оружие Спархока и его друзей и счистили почти всюржавчину с их доспехов, а тело Кьюрика вез богато украшенный черный экипаж,запряженный лошадьми.
Они разбили лагерь в рощице неподалеку от дороги примерно впяти лигах от Демоса. Спархок и его спутники решили в молчаливом согласии, чтодолжны привести в порядок себя и свои доспехи, очистить их от грязи, прежде чемпредстанут перед Эсладой и ее сыновьями. Удовлетворившись тем, что егоснаряжение готово к завтрашнему дню, Спархок отправился через лагерь к черномуэкипажу, что находился на некотором расстоянии от костра. Телэн поднялся сосвоего места и поспешил за ним.
— Спархок, — окликнул он рыцаря.
— Да?
— Я надеюсь, ты не всерьез говорил о своем намерении?
— О каком еще?
— Ну, что собираешься отправить меня послушником в Пандионскийорден?
— Нет, Телэн, об этом я говорил вполне серьезно. И таконо и будет. Я обещал твоему отцу.
— Я сбегу.
— Тогда я поймаю тебя — или пошлю за тобой Берита.
— Но это несправедливо.
— Ну что ж, жизнь не всегда обходится с нами посправедливости.
— Спархок, я не хочу учиться на рыцаря!
— Не всегда приходится делать то, что нравится, Телэн.А тут речь о том, что хотел твой отец, и я не собираюсь его разочаровывать.
— А как же я? Как насчет того, что я хочу?
— Ты еще молод. Привыкнешь. А может, тебе это ипонравится со временем.
— Куда ты идешь? — спросил мрачный Телэн.
— Собираюсь навестить твоего отца.
— О, тогда я лучше вернусь к костру. Хочу помнить еготаким, каким он был.
Экипаж скрипнул, когда Спархок залез в него и присел рядом сбезмолвным телом своего оруженосца. Некоторое время он просто сидел молча.Печаль отпустила его, ее сменило глубокое сожаление.
— Мы прошли бок о бок с тобой долгий и трудный путь.Так ведь, старина? — наконец проговорил он. — Теперь ты едешь домойотдыхать, а я отправлюсь дальше один. — Он слегка улыбнулся втемноту. — Это было так опрометчиво с твоей стороны, Кьюрик. Я спредвкушением ждал, что мы будем вместе стареть — станем старше, чем сейчас.
Он немного помолчал.
— Я позабочусь о твоих сыновьях, — добавилСпархок. — Ты будешь гордиться ими, особенно Телэном, хотя ему понадобитсявремя, чтобы стать почтительным и благопристойным.
Он снова умолк.
— Я принесу эту печальную весть Эсладе как можномягче, — пообещал он, положив свою руку на руку Кьюрика. — Прощай,мой друг.
То, чего он боялся больше всего — рассказать о постигшем ихгоре Эсладе — оказалось ненужным; Эслада уже обо всем знала. Она встречала их,одетая в черные сельские одежды, у ворот фермы, на которой многие годы жила онаи трудилась вместе со своим мужем. Ее четверо сыновей, высокие как молодыедеревца, стояли рядом со своей матерью, одетые в лучшие свои одежды. Ихомраченные печалью лица сказали Спархоку, что его тщательно подготовленная речьуже не нужна.
— Позаботьтесь о своем отце, — сказала Эсладасыновьям.
Они кивнули и отправились к черному экипажу.
— Как ты узнала об этом? — спросил Спархок Эсладу,после того, как она обняла его.
— Мне рассказала о случившимся та самая малышка,которая была с вами, когда вы ехали в Чиреллос, — ответила Эслада. —Одним из вечеров она появилась на пороге нашего дома, поведала обо всем, азатем ушла.
— Ты ей поверила?
Эслада кивнула.
— Я знала, что должна ей верить. Она совсем не такая,как другие дети.
— Да, не такая. Эслада, я очень, очень сожалею. КогдаКьюрик начал стареть, мне стоило уговорить его остаться дома.
— Нет, Спархок. Это разбило бы ему сердце. Хотя не могбы ты помочь мне в одном деле, прямо сейчас?
— Все, что попросишь Эслада.
— Мне надо поговорить с Телэном.
