Высокую оценку Цицианову дали и авторы многотомной монографии «Утверждение русского владычества на Кавказе»: «Преданный до обожания юному государю, необычайно умный, энергичный и честный, с блестящим воинским талантом и при том грузин по происхождению, он был здесь как нельзя более на месте и мог вынести на своих плечах всю тяжесть падавшей на него ответственности. К сожалению, он правил только три с половиной года и, занятый беспрерывно делами военными и заграничными, не мог сделать много в гражданском управлении Грузией… Некоторая грубость и раздражительность, делавшие его не всегда справедливым, были его недостатками. Они заставили бежать от него нескольких самых способных чиновников, как, например, Буткова и Лофицкого, но при всем том император Александр был совершенно прав, когда при каждом назначении нового главнокомандующего он вспоминал Цицианова, признавая его незаменимым»[874].
По мнению Н.Ф. Дубровина — пожалуй, самого маститого дореволюционного исследователя истории Кавказа, «…в своих административных распоряжениях князь Павел Дмитриевич становился в положение азиатских владетелей. Каждый из ханов, принявших подданство России, был в глазах главнокомандующего лицом, ему подвластным. Относительно тех ханов, которые еще сохраняли независимость, князь Цицианов относился как сильный к слабому. Он поступал в этом случае точно так же, как поступали между собой ханы и даже мелкие владельцы… Зная нравы и обычаи окружающих народов, князь Цицианов сообразно тому и держал себя относительно горских владельцев»[875]. Дубровин акцентировал внимание на манере управления князя, не отмечая того обстоятельства, что не только знание местной политической культуры заставляло его разыгрывать роль восточного владыки. В распоряжении Цицианова имелись крайне скудные административные ресурсы — несколько десятков чиновников, приехавших из России. При этом качество этих самых административных ресурсов оставляло желать лучшего (и в плане образования, и в плане морального уровня). Таким образом, тогдашнему представителю коронной власти просто не оставалось ничего иного, как использовать управленческий аппарат, доставшийся ему от царя Георгия XII. Кроме того, русские оказались первыми, кто принес «европейские понятия» в политическую жизнь региона, где ранее нрав повелителя полностью определял его отношения с соседями и собственными подданными.
В отличие от исторических сочинений, в составе и организации экспозиции Кавказского военно-исторического музея образ этого незаурядного государственного деятеля выглядел не слишком ярко. Прежде всего, посетителям не был представлен портрет главнокомандующего. На стенде, ему посвященном, имелась следующая информация, в которой нашли отражение различные факты его жизни, а также обстоятельства гибели и посмертная судьба останков:
«Князь П.Д. Цицианов происходил из знатной грузинской княжеской фамилии, родился в гор. Москве. Князь Цицианов, ученик Суворова, смелый, решительный и энергичный, 11-го сентября 1802 года был назначен на место генерала Кнорринга главнокомандующим в Грузии; в короткое время своего управления он успел успокоить Грузию и совершенно изменить карту всего края. 3-го января 1804 года после кровопролитного штурма взял Ганжу (ныне гор. Елисаветполь) и, уничтожив Ганжинское ханство, заставил Карабахского, Щекинского и Ширванского ханов добровольно признать над собой русскую власть. При нем Мингрелия и Имеретия также поступили в русское подданство. Упорствовал только Гуссейн-Кули-хан Бакинский, но и тот смирился при появлении русского отряда под стенами Баку. Когда же 8-го февраля 1806 года князь Цицианов с большой свитой приблизился к Гуссейн-Кули-хану для принятия крепостных ключей, один из ханских слуг убил Цицианова из пистолета. Русские войска, застигнутые неожиданной катастрофой, отступили от крепости. Тело Цицианова осталось в руках неприятеля. Бакинцы отрубили руки и голову и отправили их персидскому шаху. После окончательного покорения Баку останки доблестного вождя перенесены были в Тифлис и ныне покоятся в Сионском соборе, в особой гробнице по правую сторону алтаря. В 1891 году, чтоб сохранить его имя на вечные времена, среди Кавказских войск 156-му Елисаветпольскому полку повелено именоваться Елисаветпольским генерала князя Цицианова полком»[876].
При этом по какой-то причине Цицианов «понижен» в чине на целых два ранга и назван генерал-майором! Очень показательная ошибка!
Что же касается захоронения князя П.Д. Цицианова в тифлисском Сионском соборе, то сюда останки князя были перенесены 27 ноября 1811 года из маленькой армянской церкви недалеко от Баку. По пути следования траурного кортежа были построены войска, организованы церковные службы. Над склепом установлен памятник работы инженер-подполковника Кондратьева. Вот как он выглядел в начале XX столетия:
«Памятник, прислоненный к стене, изображает собой гроб, поставленный на небольшом пьедестале из местного камня, окрашен масляной коричневой краской и покрыт лаком; пьедестал белый, а цоколь — серого цвета. Единственное украшение надмогильного памятника составляет медный, впрочем, весьма грубой работы, щит, утвержденный над гробом и изображающий герб покойного князя. Щит разделен на четыре части; в верхнем ряду наклоненное знамя, по древку которого скачет всадник, и лепестки цветка, по вероятности лилии; в нижнем ряду, с левой стороны, широкая лента, идущая диагональю с латинской буквой на ней S; с правой стороны — рог изобилия. Над щитом княжеская корона, а по сторонам небольшая военная арматура, изображающая пушки, знамена и ядра»[877].
О победах князя П.Д. Цицианова рассказывали следующие экспонаты «Храма славы», как неофициально называли Тифлисский военно-исторический музей. Прежде всего это девять знамен Гянджинских, в том числе «главное», имевшее изображение меча с двумя концами и принадлежавшее Джавад-хану. Кроме того, имелось знамя, как указано в каталоге, «взятое Тифлисским егерским полком 15 июля 1804 года под Эриванью при отражении персидской армии под предводительством самого Фет-Али-шаха. Знамя пробито в нескольких местах пулями». Там же хранилось и знамя, «взятое поручиком 9-го егерского полка Саврановым 15 июля 1803 года при нападении персиян на вагенбург во время блокады Эривани князем П.Д. Цициановым». Рядом с этими мемориальными предметами помещался бунчук Гянджинского Джават-хана, «взятый при штурме крепости Гянджи (ныне город Елисаветполь) отрядом князя П.Д. Цицианова 3 января 1804 года». Посетители видели также два железных ключа, взятые при штурме Гянджи, медаль на александровской ленте с надписью: «За труды и храбрость при взятии Ганджи 4 января 1804 года», а также русские бомбы и ядра, найденные в городе Елисаветполе на месте бывшей крепости Гянджи[878].
