Изис-Неферт смотрела на это с удовлетворением. Болезнь Нефертари была серьезной, это не вызывало сомнений, и у второй супруги вновь появилась надежда. Однако, когда на третий день после празднества Зед Рамзес показался народу Пер-Рамзеса, она снова была сильно разочарована: фараон плыл над головами громко ликующей толпы на двойном троне вместе с Нефертари, в то время как она и ее дети находились в носилках позади Благого Бога. У Изис-Неферт создалось впечатление, что никто из толпы не обращает на нее внимания, как будто она жалкая наложница из самого темного угла гарема.
Нефертари с большим трудом держалась прямо. Она стала такой слабой, что не знала, как переживет день. Для нее праздник Зед не означал обновления. Она полагала, что омолодившийся фараон должен взять в супруги совсем юную женщину.
Посольство короля Хаттусили ожидали к празднику Зед, но оно опоздало. Король Хатту объявил, что хочет укрепить дружеские узы с фараоном еще одним браком и ради этого, хотя и с тяжелым сердцем, готов расстаться с самой умной и очаровательной из своих дочерей.
«Вот он и получит новую супругу, — подумала Нефертари, — а я отправлюсь в свой прекрасный Дом Вечности под Фивами». Она думала об этом совсем без горечи, потому что чувствовала, что ее жизненная сила иссякает. Хотя врачи и заверяли ее, что воздух пустыни исцелит ее, Нефертари лучше знала, что ее ждет. Как издалека, она воспринимала ликующие крики толпы, и снова у нее было ощущение, будто они предназначены не ей, маленькой Инет из Абидоса, а той, которая носит хохолок ястреба, что все тяжелее давит ей на голову…
Царица-мать Туя сразу же после праздника Зед покинула столицу. Она не могла выдержать долгой разлуки со своим имением.
Мерит также не хотела оставаться при царском дворе и спросила Тую, примет ли она ее с малышкой на некоторое время.
Старое, широкоскулое, несколько крестьянское лицо оживилось:
— Конечно, Мерит, ты же знаешь, как я тебя люблю! Из дочерей ты более всех походишь на царя. Оставайся сколько захочешь. Да и Неферури будет полезно познакомиться с сельской жизнью.
Никто не мог и не хотел удержать Мерит. Ее печаль была слишком явной, поэтому отец пошел навстречу ее желаниям.
Да, это был действительно несравненный праздник, от которого ожидали, что он останется в памяти нескольких поколений. Счастье царя было бы полным, если бы придворные лекари осторожно не указали ему на плохое состояние здоровья его первой Супруги.
— Воздух пустыни должен сделать ее здоровой? Прекрасно, потому что жрецы из Фив постоянно просят меня устроить нечто вроде продолжения праздника на Юге. Нефертари может одновременно осмотреть свой роскошный Дом Вечности, о котором Хамвезе сказал мне, что более прекрасной гробницы он не видел. Воздух Юга такой жаркий и сухой, что подействует на Нефертари благотворно.
Рамзес говорил это скорее себе, чем лекарю. Он очень беспокоился о Нефертари и при первой же возможности отправился в Фивы.
Мерит быстро прижилась в имении. С тех пор как Пиай ушел в Закатную страну, она могла видеть только самых близких. Вечная толкотня придворных приводила ее в неописуемую ярость. Все ей казалось неважным и незначительным, когда она думала о том, что любимый заперт в своей гробнице, и его ка и ба находятся в другом, для нее сейчас недоступном мире. При первой же возможности она хотела разыскать Вечное Жилище Пиайя, чтобы там побеседовать с любимым. Она чувствовала себя еще не готовой к этому, хотела немного отойти от боли и подождать, пока возрастет ее надежда однажды вступить в мир Пиайя, встретиться с ним и найти в бесстрашных серых глазах саму себя, как в зеркале.
Эпилог
Фараону Узер-Маат-Ра-Сетеп-Ен-Ра-Мери-Амон-Рамзесу, Благому Богу, сыну Солнца и повелителю Обеих Стран, суждено было проводить в Страну заката большую часть своей семьи. Он, бессмертный, воспринимал сообщения о смерти с безразличием бога, за одним-единственным исключением.
Спустя двенадцать дней после большого праздника Рамзес вместе с Нефертари поехал в Фивы, и там, во дворце у храма Мертвых своего супруга, царица могла вдыхать горячий сухой воздух пустыни. Ее состояние несколько улучшилось, кашляла она редко, но тело ее оставалось слабым, и ей становилось со дня на день все тяжелее вставать с постели. Несмотря на это, она оставалась веселой и спокойной, встречала Рамзеса с неизменной улыбкой, и он видел, как ямочки танцуют на ее щеках, и любил ее, как в первые дни их брака. Втайне он велел отправить местным богам целые повозки с жертвенными дарами, чтобы вымолить здоровье для своей Прекраснейшей, однако Нефертари угасала. Вскоре она уже не могла вставать с постели, и Рамзес велел поставить свое ложе рядом с ее. Однажды утром его разбудил тихий вскрик. Он встал и озабоченно спросил:
— Не позвать ли лекаря?
— Мне не нужен лекарь, — ответила она слабым голосом, — мне нужен только ты.
Рамзес скользнул в постель Нефертари и обнял ее. Ее лицо выглядело на рассвете совсем бледным. Ее дыхание стало тяжелым и беспокойным, и Рамзес попытался передать ей часть своей жизненной силы.
— С тобой было прекрасно, любимый. Сейчас я отдаю тебе твое сердце… твое сердце…
Так Нефертари умерла в объятиях своего супруга, и Рамзес сказал тихо:
— Ты не должна мне отдавать мое сердце, ты возьмешь его с собой.
После того как Великая Царская Супруга переехала в свой роскошный Дом Вечности, царь вернулся в Пер-Рамзес.
Вскоре после этого умерла старая царица-мать Туя. За несколько дней до смерти она передала свое имение Мерит и ее дочери.
Дочь царя Хатти прибыла с опозданием. Она была умной, доброжелательной, но довольно робкой девушкой, которая заранее выучила египетский и отлично играла на арфе и флейте. Рамзес взял ее в жены и дал ей имя Маа-Неферу-Ра.
Теперь царь каждый третий год праздновал Зед, и каждый раз членов его семьи, наблюдающих церемонию, становилось все меньше. Наследный принц Енам, Изис-Неферт, оба сына Нефертари — все умерли в последующие годы. Теперь наследным принцем был Хамвезе, единственный, не имевший желания наследовать трон отца. Казалось, Изис-Неферт уже в могиле одержала триумф, но в конце концов и Хамвезе переехал в Вечное Жилище рядом с гробницами быков Аписов. Наследным принцем стал Меренпта, последний из сыновей Изис-Неферт, не унаследовавший ее высокомерия и тщеславия. Его сестра Бент-Анта выросла в красивую веселую девушку, и Рамзес, долго не раздумывая, сделал ее своей супругой. Было необычно, что фараон женится на своей собственной дочери, но Благой Бог стоял выше законов, и никто не нашел в этом ничего предосудительного.
Сети, разведенный со своей супругой и высланный из Пер-Рамзеса принц, выполнил приказ фараона. Он наблюдал за строительством корабля, нанял опытных моряков и в летнее время взял курс на Кефтиу. Он прибыл туда как посланник фараона и попросил через переводчика доложить царю о своем прибытии.
— Какому царю? — спросили его.
