День в дворцовом квартале начался с сооружения маленькой деревянной часовни и двух тронов, которые стояли спинками друг к другу. При этом разгребли землю, чтобы показать, что эти троны твердо и непоколебимо стоят в земле Кеми. После этого празднично одетые жрецы привели и принесли жертвенные дары: крупный рогатый скот, коз, овец, уток, гусей, голубей. Были отобраны по паре самых красивых животных. Другие жрецы несли длинные золотые шесты, на которых в утреннем солнце сияли символы всех египетских богов. Однако церемонию Гора возглавляли не могущественный Амон и не великий Пта, а Упваут — божественная собака, шедшая впереди каждой большой процессии богов.
Египетские боги были изображены в облике животных или же как символы. Так, бог Хон появился в образе серебряного полумесяца, Гор — в обличье сокола, Тот — в виде ибиса, Сет — как загадочное животное с головой борзой, длинным кривым хвостом, коварно блестевшими глазами и подрезанными уголками ушей. Но Пта, старый бог-создатель и повелитель Мемфиса, для которого не было животного символа, стоял подобный человеку, прямо и неподвижно, в своем тесно облегающем одеянии и опирался на скипетр.
На краю большого двора на сооруженных возвышениях сидела царская семья и наблюдала за действом. Кроме принца Сети собрались все: Нефертари со своими детьми, наследный принц Енам, Изис-Неферт с Меренптой и хорошенькой Бент-Анта, а также Мерит-Амон с маленькой Неферури.
Расторжение брака и наказание Сети не могли унять ее боль. Она все думала о гробнице на западе от Мемфиса, где ее любимый теперь покоился в образе Озириса и вел потустороннюю таинственную жизнь, которая, по словам жрецов, не очень отличалась от земной жизни и все же была такой непредставимо другой. Мерит начала тосковать по этой другой жизни, она хотела сидеть в виде бессмертной птицы ба с цветным оперением рядом с ним в вечно сияющем свете Ра и наслаждаться потусторонними радостями. С неподвижным лицом, замкнувшись в своей боли, погрузившись в свою печаль, она следила за приготовлениями к церемонии, в то время как царь в глубине дворца переживал свое второе рождение.
Оба верховных жреца Пта и Амона раздели Рамзеса до узкого передника и коснулись маленькой золотой булавой его головы и кинжалом — сердца. Теперь старый царь был мертв, и они положили его на узкий стол для бальзамирования. Переодетый Анубисом жрец подошел, вытащил древний каменный нож и сделал вид, как будто он вскрывает тело царя.
Рамзес лежал с закрытыми глазами, совершенно погрузившись в себя. Он находился сейчас в промежуточном состоянии, был ни жив ни мертв и ожидал своего возрождения. Фараона оживил его сын Хамвезе, верховный жрец Пта. Он коснулся золотым в руку величиной знаком Анк тела и лица фараона, произнес несколько магических слов и приказал:
— Открой глаза, юный царь на троне Гора, Пта создал тебя вновь. Амон вселил душу в твое тело. Теперь выходи в золотом блеске Ра, вступи на оба твоих трона, принеси жертвы богам, сооруди колонну Дьед, натяни лук, покажи свою новую силу в беге, дай счастливому народу страны Кеми ликовать при виде тебя.
Жрец Амона тем временем достал из сундука, украшенного головой льва, одеяние для праздника Зед — простую до колен накидку без рукав. Одетый таким образом Рамзес вышел на свет, и тотчас процессия богов пришла в движение. Каждый жрец склонял изображение бога перед фараоном. Рамзес стоял в своей странной короткой накидке без венца, без скипетров, безо всяких украшений. Тем не менее он выглядел так величественно и истинно по-царски и превосходил статью и величием любого из празднично одетых жрецов.
Когда эскорт Гора снова удалился, наследный принц Енам протянул своему отцу могучий лук. Царь взял его, положил стрелу и натянул тетиву так сильно, что кое-кто забеспокоился не разломается ли лук. Царь целился на север, где находились враждебные чужие земли, и стрела с жужжанием взлетела в синеву неба так высоко, что ее потеряли из виду. Хор певцов начал исполнять гимн силе непобедимого царя, перед которым враги падают, как колосья под взмахами серпа, который растоптал жалкий Куш и подлую Хатти.
Медленная церемония богов длилась уже несколько часов, и Ладья Ра уже высоко стояла в небе. Теперь необходимо было соорудить в честь бога Птаха колонну Дьед. Это была пестро разрисованная деревянная свая, сверху которой было сделано четыре засечки. Она была снабжена глубокими желобками. Эта колонна символизировала продолжительность, и это распространялось на все области бытия: было связано с продолжающим возвращаться из года в год разливом Нила, а также с продолжительностью царства и всех других божественных устроений, которые обеспечивают счастье и жизнь человека.
Свая лежала на земле и была обвязана ремнем, конец которого царь взял в руку. Два сильных жреца подпирали сваю с двух сторон, чтобы она не могла опрокинуться, и царь сильными и быстрыми движениями поднял ее.
Рамзес отошел назад, склонился перед колонной Дьед и начал культовый бег вокруг капеллы Зед. Он бежал быстро, как юноша, его сильная высокая фигура пролетела мимо носилок с его супругами, и даже угрюмая Изис-Неферт не могла скрыть восхищения. Только принц Мерире был печален, потому что из-за полученных травм никогда больше не сможет бежать. «Но я же не буду царем», — подумал он смиренно.
Теперь приближалась самая значительная часть церемонии, когда омолодившийся царь принимал во владения Обе Страны. Для этого Рамзес занял место на троне в маленьком павильоне, и верховный жрец Птаха передал ему красный венец Нижнего Египта. Царь надел его, и символы богов Страны Пчел проплыли мимо него, воздавая хвалу владыке. Затем фараон поднялся и сел с другой стороны двойного трона. Теперь он получил белый венец Верхнего Египта, и боги Страны Тростника воздали ему хвалу. При этом вывели жертвенных животных, и тотчас после этого отвели их на бойню.
Рамзес почувствовал, как волшебство праздника Зед начало действовать на него. Новая сила струилась к нему со всех сторон. Он ощущал, как боги благоволят ему, признают его своим и даруют ему — он в этом сейчас был твердо убежден — бессмертие на все времена.
Согласно старым обычаям в конце церемонии царь выступал как победоносный воин. При этом несколько пленников, которые проходили мимо него, изображали подчинившиеся ему народы.
Царь встал, взял булаву и искривленный меч и сменил двойной венец на сине-золотой шлем воина. Потом к нему подвели связанных «врагов». В действительности это были мирные выходцы из соседних земель, давно жившие в Кеми. Их одели в платье из их родных стран, чтобы они выглядели по-настоящему чужеземцами. Эти люди падали ниц перед победоносным фараоном, в то время как слуги клали к подножию трона символы стран-данников.
Итак, все традиции были соблюдены, и день окончился большим пиром, на который пригласили высших сановников и благородные семьи из Мемфиса и Пер-Рамзеса.
В третий день после праздника, так объявил через глашатаев Благой Бог, он покажется народу как обновленный божественной волей царь.
Состояние Нефертари снова ухудшилось, теперь она кашляла с кровью, и лекари настойчиво советовали ей некоторое время вдыхать жаркий и сухой воздух пустыни. Однако она хотела и должна были присутствовать на празднике Зед, даже если бы это стоило ей жизни. Хотя все празднество крутилось вокруг одного царя, она не желала разочаровать Рамзеса и поэтому несколько раз в день вдыхала пар лечебных трав, что на короткое время приносило ей облегчение.
