Раньше он знал и пел их больше, но теперь подзабыл, так как не поет теперь. Он знал старины: 1) «Илья Муромец и Каин-Кудреванко», 2) «Илья Муромец и Батый-поганое издолище», 3) «Илья Муромец и станичники» и 4) «Петр I». Про Илью Муромца и Кудреванка он стал припоминать, но не мог припомнить самого начала.
204. Козарин
И-за славное матушки Кубань-реки
Поды[ма]лись татара с калмыками.
Подымались татара на святую Русь,
Подымались татара на матушку каменну Москву.
5. Пленили татара кнезей-бояр,
Пленили душу красную девицу.
Да не больша роду да не меньшого,
Того же была роду княженерского[429].
Доставалась девица трём тотаринам.
10. Первой зговорил таково слово:
«Я душу красну девицю копьём сколю!»
Второй зговорил таково слово:
«Ох, я душу красную девицю ружьём убью!»
Третей зговорил таково слово:
15. «Ох, я душу красну девицу конём стопцю!»
Как душа красная девиця заплакала.
Не есён тут сокол в перелет летит,
Тут не красноё солнцё восходило, —
Доброй молодець едет на добром кони.
20. Он первого тотарина копьём сколол,
А второго тотарина ружьём убил,
А третьёго тотарина конём стоптал,
А душу красную девицю с собой повёз.
«Уш мы станем, девица, тёмную ночь делить,
25. Темну ночку делить, тайный грех творить!»
Как душа красная девица расплакалась:
«Как тепериче стал мне хуже трёх тотар —
Хуже трёх тотар бусарманинов!
Как у моёго батюшка деветь сынов:
30. Четыре-то сына царю служат,
А друга-та четыре Богу молятсе;
А десята-та я горе-горькая!» —
33. «Ох, видно, я тибе, девица, брат родной!..»
Кокорин Василий
Василий Кокорин — крестьянин д. Кевролы, околка Харитонова, 55 лет. Он женат (жена еще жива), но бездетен, вследствие чего должен делать все сам со своей старухой, хотя уже остарел. В молодости он славился как песенник, и меня к нему направили уже давно. Хотя я застал его измученным косьбою, но все-таки, постаравшись подействовать на его честолюбие, с указанием на его известность, достиг своей цели. Он, напоив меня чаем, пропел мне, несмотря на присутствие большой толпы, две старины: 1) «Козарин» и 2) «Встреча Ильи Муромца со станичниками», которые он выучил в молодости от стариков. Сходив затем в баню и одумавшись, он петь больше не хотел ни в этот день ни в следующее утро, отзываясь незнанием. Он слышал песню о походе под Ригу, но пропеть ее не смог, а направил меня к старику Гаврилу Трубкину.
205. Козарин
Що и-за славной из-за матушки Дунай[430]-реки
Подыма́лисе тота́ра с войной с калмы́ками,
И полонили тота́ра три города,
А подхватили тота́ра душу красную дев[и]цю.
5. Доставаласе душа красная девиця трём тотаринам да бусарманинам.
Стали тотара промеж собой дел делить.
Первой-от тотарин таково слово молвил:
«Я душу красную девицю копьём сколю».
А другой-от тотарищо сказал:
10. «Я душу красную девицю конём стопцю».
Как третей-от тотарин спроговорил «ружьём убью».
Подъежджал-то доброй молодець к трём тотаринам да бусарманина[м]
/Конь под им — как-быть лютой зверь,
На кони молодец — как есён сокол/;
15. Как первого-то тотарина копьём сколол,
А другого-то тотарина конём стоптал,
А третьёго-то тотарина ружьём убил.
«Ах, ты садись-ко, садись, девица, на добра коня;
Мы поедём с тобой, девица, на святую Русь!»
20. Середи было степи, степи-матушки,
Середи-то пристигала их темная ноченька.
«Слази-тко, слази, девица, со добра коня;
Мы станём с тобой, девица, темную ночь делить,
Темну ночь делить да тайной грех творить!» —
25. «Уш ты ой еси, доброй молодец!
Преже был лучше отца-матери,
А теперице стал хуже трёх тотар!» —
«Уш ты ой, красная девушка!
Ах, ты коей земли, коего роду-племени?» —
30. «Я земли Критское[431], роду-племени богатырского.
Два брата царю служат,
да два брата Богу молятся,
Да два брата дома ес<т>ь, —
По роду, по племени сестра родна!» —
35. «Ты прости-тко, прости, родная сестриця,
36. миня в пе́рвой вины́!»
206. Встреча Ильи Муромца со станичниками
Пролегала путь-дорошка широкая
От Киева города, ах, до Киева-Мурона —
Три косы три сажени печатное.
Глубина была той дороги глубокое —
5. А-й две косы две сажени печатное.
Что нехто по той дороги не хаживал, не проеждживал.
Ах, тут ехал, проехал стар матёр целовек:
Борода была седая, голова была белая.
Как настречю-ту старому станичники,
10. И хотят они старого приограбити,
Укоротать хотят веку долгого,
Полишить они хотят свету белого.
Как спроговорил стар матёр целовек:
«Уш вы ой еси, мла́дые станичники!
15. Што у старого взеть нецего
И старого бить не за що:
Золотой казны не случилосе;
Только взял с собой петьсот рублей
На чару на винную и похмельнёю!»
20. Как спроговорили станичники:
«Да конь под им — друга петьсот!» —
«Уш вы ой еси, младые станичники!
Однолеточком был конь дан петьсот рублей,
А теперице не отдам я коня за целую тысицю:
25. Конь у мня уносит у ветра и у вехоря,
Убегает от пули от свинцовое,
Ускакивал от стрелы каленое.
28. Уш вы прощайте-тко, младые станичники!»
Трубкин Гаврило
Гаврило Трубкин — крестьянин д. Кевролы, 84 лет. Это — моложавый, еще бодрый, живой старик низкого роста. Жена его — старуха также жива. У него 4 женатых сыновей и замужняя дочь, есть внуки, внучки и даже правнучки. Все сыновья живут вместе в одном доме. Семья — благочестивая: лишь только началась обедня, почти все отправились в церковь. Сам старик, не пошедший в церковь по недомоганию, не соглашался петь, пока не окончится обедня. Он скоро рассказал мне содержание «Голубиной книги», но пропел ее только после обедни и обеда. Он знает настоящее народное название былин «старинами» и
