разгребла нагой щебень и поставила меня на люк. Я замер, раздумывая над тем. что мне делать, но делать ничего не пришлось. Люк тут же медленно пошел вниз, и я, сгорая от нетерпения, начал опускаться в альков Ганса.
Покои оказались обсерваторией. Помещение представляло собой половинку сферы, все его стены покрывала фреска, изображающая смену дня и ночи. Правую, желтую половину, украшало изображение улыбающегося солнца, левую усеяли звезды, тонущие в серых облаках — луны на кете не имелось. В центре же обсерватории находился огромный золотой телескоп, труба которого уходила за пределы алькова. Люк перестал опускаться именно тогда, когда мои глаза оказались на уровне большого, блестящего окуляра.
— Выглядит красиво, — сказала Ласла, которая не смогла влезть внутрь из-за своих размеров.
— Да, осталось разобраться, как это работает, — хмыкнул я.
Нерешительно сделав шаг в сторону телескопа, я принялся разглядывать окуляр. Вокруг него имелось кольцо, похожее на циферблат часов, в котором посередине вырезали огромную дыру чтобы надеть на трубу телескопа. На самом окуляре имелась рядом с этим кольцом крошечная красная засечка. Проверяя свою догадку, я осторожно покрутил кольцо, сдвинув его где-то на четверть часа назад. Кольцо охотно повернулось, и я глянул в окуляр. Глянул, и увидел совершенно незнакомую комнату. Спальня была обставлена в привычных мне бежевых, золотых и красных тонах, из чего я заключил, что это, возможно, покои кого-то из королевской семьи. Ох уж эта Вадгардская патриотичность…
Какое-то время ничего не происходило. Эксперимента ради я, не отрывая глаз, взялся за циферблат и принялся осторожно крутить его. В комнату вошли пятеро, и я тут же остановился. Просто узнал лица четырех людей, а о личности пятого — догадался. Ласла, ее семья, и злосчастный гречневый кронпринц Хего Шор.
— Что там? — спросила Ласла.
— Да, он работает, — сказал я. — Правда звука нет, но увидеть можно все или почти все. Конечно, надо еще разбираться, но…
— Я не о том, — вздохнула сестра. — Ты посмотрел туда и увидел именно то, о чем я думаю? Тот… тот треклятый момент, когда…
— Видимо да, — кивнул я, а потом провел на автомате рукой по телескопу. — Не волнуйся, я не буду на это смотреть. Хочешь — отмотаю циферблат как можно дальше, чтобы…
Нечто свалилось на пол, громко звякнув — видно я задел что-то рукой, пока вел по гладкому золоту телескопа. Опустив глаза, я увидел полупустые бусы. На длинной веревке болталось всего каких-то пять бусин. Подобрав их я принялся разглядывать странную находу, раздумывая, не могла ли она принадлежать раньше Гансу.
— Ласла, — я продемонстрировал ей бусы. — Что ты об этом думаешь?
— Дай гляну, — Ласла протянула свою длинную руку и я надел бусы на ее сухой палец.
Каких-то пару минут она пристально всматривалась в бусины, а потом неожиданно издала нервный смешок.
— Что-то не так? — удивился я.
— Нет, все отлично, — в голосе Ласла просквозило какое-то безумное, натянутое веселье. — Поздравляю тебя, ты только что нашел бусы моего проклятия….
84. Якорь
— Итак, начнем наш очередной совет маскарада, — объявила с тяжелым вздохом Ласла, казавшаяся даже в своей маске какой-то усталой и осунувшейся. — Фета, передаю вам слово.
Я поставил локти на стол, сцепил руки в замок и положил на них подбородок. Обычно советы у нас проходили в масках, но на этот раз все было иначе. Сегодня маски закрывали лица лишь двоих людей — Ласлы и молчаливой девушки, занявшей место Луки. Последнюю я видел впервые, и у меня сложилось впечатление, что ее присутствие всех нервировало. Особенно морщился, глядя на незнакомку, Эллиот.
Когда глава магов поднялась со своего стула, лучась довольством, рыцарь все же не выдержал.
— Где, мрак ее забери, эта треклятая Лука?!
Все, кроме Феты и Ласлы посмотрели на него с некоторым облегчением — видно, этот вопрос интересовал многих, но задать его никто не решился.
— Успокойся, Элиот, — осадила его королева. — Лука из-за важного поручения не может участвовать в сегодняшнем совете…
— И в прошлом? — огрызнулся рыцарь, поднявшись с места. — И в позапрошлом?! Почему на ее месте каждый раз сидит какая-то новая… пигалица?
На это Ласле сказать было нечего, и она лишь сощурила глаза:
— Ты слишком много позволяешь себе, Элли, — сказала она угрожающе. — Сядь на место и успокойся.
— Если она не пришла из-за меня, — вклинился я, — то это просто глупо. На этом собрании Лука нам очень нужна, ведь нахождение алькова Ганса может сослужить ей хорошую службу. Я не видел ее уже месяца четыре, и мне все меньше и меньше это нравится. Ласла, может не стоит ей так потакать?
Королева посмотрела на меня строго, потом бросила обжигающий взгляд на Эллиота. Тот не растерялся, не испугался, не смутился — просто ответил ей таким же упрямым, уверенным взглядом. Я украдкой улыбнулся, прикрыв рукой рот — боже, огромный дракон и тощий пес, и как они только умудрились влюбиться друг в друга?! Эллиот, кстати, оделся на этот раз так, чтобы его пол невозможно было определить — видимо, смириться с женской одеждой он больше не мог.
— Хорошо, — сдалась Ласла, поймав еще и упрямый взгляд Джус. — Пошлите за ней кого-нибудь, а пока обсудим другой вопрос. Фета, так что там с бусами?
— Я схожу, — поднялась со своего места девушка в лисьей маске. — Вряд ли кто-то из вас, господа, сможет ее найти без моей помощи. Прошу меня простить.
И она, поклонившись, удалилась. Собравшиеся проводили ее хмурыми взглядами, и Фета, наконец, начала отчет.
— Это удивительно, ваше величество! — ухнула она. — Чем больше я вижу вещей, оставленных соном Эриком, тем более я поражаюсь его мастерству. Итак, наш замечательный сон Ганс нашел бусы проклятья, состоящие из пяти составляющих. Одно из них — условие, что проклятье не будет действовать на людей из других миров. По крайней мере я поняла именно так. Еще две бусины — это проклятия. Первое — проклятье медузы, правда, чуть усеченное. По крайней мере тот, на кого смотрит его величество, не обращается в камень, а всего лишь падает в обморок. Второе — проклятье черной вдовы, из-за которого как поцелуй, так и занятия любовью с соной Розалиндой чреваты смертью…
— Мы и так знаем это, — оборвал ее раздраженно Эллиот — видно, напоминания о проклятия Ласлы его взбесили. — Обойдемся без интимных подробностей. Дальше-то что? Вы поняли, как его снять?
— Угомонись, Элли, иначе я попрошу тебя выйти, — недовольно осадила его королева, а потом повернулась к Фете. — Так что же с оставшимися двумя бусинами?
— Радостная и одновременно с тем грустная новость, ваше величество, —
