В руках мужчины держали колья, и на всех были красные пояса с ножами, похожие на пояс графа.
Они подходили все ближе, пока граф и Веста, остановившие лошадей, не оказались в плотном кольце.
— Что вы хотите? — спросил граф.
Один из мужчин ответил ему на диалекте, которого Веста не в состоянии была понять. Но что бы он там ни сказал, граф энергично запротестовал.
— Мы — мирные путешественники. И просим только дать нам беспрепятственно следовать дальше.
И снова тот же мужчина заговорил грубым голосом. Веста подумала, что это весьма неприятный тип — щеку его рассекал жуткий шрам, придавая лицу зловещее выражение.
Один из мужчин взял под уздцы лошадь Весты, другой — лошадь графа.
— Что… происходит? — испуганно спросила Веста.
— Они настаивают на том, что должны отвести нас к своему вожаку, — ответил по-английски граф.
— Своему вожаку? — удивленно переспросила Веста.
— Это повстанцы, — угрюмо объяснил граф. — Думаю, нам придется им подчиниться.
Двое мужчин достали из карманов грязные платки. Один из них потянулся к Весте. Веста с отвращением отшатнулась — ее тошнило от одной мысли о прикосновении этих грязных рук. Тогда граф быстро сорвал с шеи платок.
— Они хотят завязать нам глаза, — объяснил он. — Но я сказал им, что вы моя жена и никто не должен прикасаться к вам, кроме меня. Поэтому я сам завяжу вам глаза.
Не спешиваясь, граф наклонился к Весте и завязал платок у нее на затылке.
— Постарайтесь не пугаться, — тихо посоветовал он.
Но Веста понимала, что граф лишь пытается ее приободрить, а на самом деле они попали в очень неприятную и явно опасную ситуацию.
Девушка представила себе, как завязывают глаза графу, потом услышала, как повели его коня, за ним двинулась ее лошадь, а Весте оставалось только стараться удержаться в седле и думать, что будет дальше.
Пока они ехали, мужчины почти не переговаривались между собой.
Веста не видела их, и затянувшееся молчание казалось ей зловещим. Уж лучше бы они говорили, а она попыталась бы понять хоть слово.
Они съехали с тропинки и теперь поднимались вверх по склону горы.
Шли зигзагами, как казалось Весте, обходя деревья, но вскоре деревья, должно быть, остались позади, потому что теперь Веста слышала цокот копыт по камням.
Она с испугом подумала, не идут ли они снова над отвесной скалой, как вчера.
Граф не говорил с ней, но Веста чувствовала, что он едет впереди. Однажды он попытался заговорить с главарем. Веста поняла слово «деньги»и догадалась, что граф предлагает заплатить за их свободу.
«Наверное, они захватили нас ради выкупа», — подумала девушка.
Бандит что-то быстро и резко ответил. Веста не поняла ни слова, но решила, что, видимо, судьбу их должен решить предводитель шайки.
Они шли и шли, вперед и вверх.
Кони тяжело дышали от усталости — подъем был крутым.
Прошло, должно быть, несколько часов, а они все поднимались вверх, пока не раздался наконец резкий окрик. Кони остановились, и Веста почувствовала, как сильные руки снимают ее с седла.
Она стояла в нерешительности, не зная, можно ли снять повязку. Затем Веста услышала слова графа:
— Дайте мне руку.
Девушка нашла протянутую руку.
— Они… не причинят нам зла?
— Надеюсь, что нет, — ответил граф.
Но Весте показалось, что он не уверен в этом.
Их повели вперед. Веста от души надеялась, что не споткнется и не упадет. Затем кто-то заговорил, и граф перевел, что они могут снять повязки.
Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли — но не к свету, как ожидала Веста, а к сумеречному полумраку пещеры.
Это была огромная пещера в скале, освещенная падавшим снаружи, от входа, светом и двумя пылающими факелами.
Веста с интересом разглядывала стоящих вокруг людей.
Они с графом оказались в самом центре пещеры, а вокруг сгрудилось около тридцати человек — мужчин и женщин, одетых так же, как те, кто захватил их. Еще здесь были болезненного вида дети. Женщины выглядели так неопрятно! Весте трудно было поверить, что она видит существа одного с ней пола.
Но вот взгляд ее остановился на человеке, который наверняка являлся их главарем.
Это был огромный мужчина, куда крупнее остальных, в волосах его просвечивала седина, глаза казались яркими и проницательными, на лице было множество шрамов, а нос, должно быть, когда-то перебили, и он сросся не правильно.
Главарь говорил грубо, но граф отвечал ему холодно и спокойно. Веста знала: он объясняет, что они обычные путешественники, занятые лишь своим делом.
Граф сделал жест в сторону девушки, наверное, объяснял, что она — его жена.
Главарь, видимо, пошутил и сам захохотал над своей шуткой, но граф даже не улыбнулся. Затем главарь сказал что-то своим людям, и они стали переговариваться между собой.
Один или два положили руки на рукоятки торчащих из-за пояса ножей. И Веста впервые испугалась по-настоящему.
Тут граф стал вдруг очень красноречив. По тону его было слышно, что он угрожает, уговаривает, просит, но явно получает на все свои предложения неудовлетворительные ответы. Веста снова поняла слово «деньги».
Ею владела странная уверенность, что деньги главаря не интересуют.
Наконец, когда стало ясно, что переговоры ни к чему не приведут, граф попросил разрешения объяснить Весте, что происходит. Главарь кивнул.
Граф повернулся к девушке, и выражение его лица заставило ее содрогнуться.
— Что они хотят с нами… сделать?
— Мне предстоит умереть, — ответил граф. — Эти люди говорят, что мы вторглись на их территорию и они должны меня убить.
Веста попыталась сказать что-то, но слова отказывались слетать у нее с языка. Граф продолжал:
— Они обещают сохранить вам жизнь, если вы станете женой — это приличное выражение для того, что они хотят на самом деле — главы отряда, который привел нас сюда. Он — брат главаря.
Несколько секунд до Весты не доходил смысл слов графа.
Затем, вспомнив мужчину с неприятным взглядом и шрамом на щеке, она произнесла голосом, в котором, как ни странно, не слышалось дрожи:
— Тогда вы должны меня убить.
— Конечно, — ответил граф, глядя ей прямо в глаза.
— Как вы… сделаете это? — спросила Веста.
— Они отобрали пистолет, — сказал граф. — Но у меня за поясом есть нож.
Веста глубоко вздохнула.
— На теле есть место, — прошептала она. — Кажется… между грудей.
