Как и в недавнем прошлом, сообщения подобного рода вызывали бурное негодование трудящихся, словно соревновавшихся в изощренности сильнее заклеймить очередного разоблаченного врага. К примеру, гражданина Алексеева из Днепропетровской области разоблачение Берия настроило на поэтическую волну: «Я не прошу, я требую по праву / Стереть с лица земли тебя, змею. / Ты меч поднял на честь мою и славу, / Пусть он обрушится на голову твою». Гражданин Нудько из Кустаная (Казахская ССР) предлагал другой вариант наказания: «Берия не должен быть физически уничтожен. Для него смерть лучшая награда, которой он не достоин. Он не человек, а зверь. А поэтому его следует посадить в клетку… и возить по городам, великим стройкам коммунизма, по заводам, шахтам, колхозам, показывая труженикам его озверелую физиономию». Но вряд ли можно согласиться с мнением писателя И.Г. Эренбурга, утверждавшего, что всеобщая радость населения была вызвана тем, что его «все ненавидели, рассказывали о нем как о человеке, развращенном властью, жестоком и низком». Эти чувства могли разделять высшие сановники и близкие к ним литераторы[2]. Для населения же он был лишь одним из сталинских соратников, и массовое отрицательное мнение о нем стало складываться только после зачитки в партийной среде закрытого письма ЦК, в котором были озвучены многие негативные моменты в отношении Берии, прозвучавшие на пленуме ЦК.
Поверили обвинениям 72% опрошенных в 1998 г. и 60% опрошенных год спустя. Верил всему, что говорила партия, рабочий Красногорского оптико-механического завода В.А. Бакин. «Раз арестовали, значит, было за что», — рассуждал слесарь Воронежской ГРЭС И.Н. Комов. «Зря не обвиняли, он этого стоил», — была уверена Е.А. Дубовицкая, бухгалтер из Смоленской области. «Ходили слухи, что Берия отравил Сталина», — свидетельствовала маляр автокранового завода в Балашихе К.М. Селиванова. «Когда мы узнали, что творил Берия, были просто потрясены, — вспоминает А.А. Орлова, нормировщица 22-й дистанции пути из Чаплыгина. — У нас возникло к нему чувство враждебности. Никто его не защищал». Поверил, но только отчасти, 10-классник из Барвихи Ю.М. Лукашенко. Поверила, но далеко не сразу, станочница Московского завода сельхозмашин 3. И. Прусова. Поверила, хотя и очень удивлялась, «как Сталин это допустил», жена военнослужащего Р.И. Максимова.
Из них поверили и в то, что агент английской разведки, соответственно 16 и 14% опрошенных. «Верили, потому что так говорили наши мужики», — объясняла смоленская колхозница А.Ф. Тихонова. «От него всего можно было ожидать», — утверждал техник трамвайного депо им. Баумана А.И. Харитонов. «Раз советская разведка внедрялась в высшие органы управления других стран, то почему Берия во время гражданской войны не мог связаться с английской разведкой?» — рассуждал военнослужащий из Кричева-6 И.А. Курлов.
В то же время, поверив всем другим, этому обвинению не поверили, сомневались в нем соответственно 26 и 21% опрошенных. «Все знали, как у арестованных выбивают признания, еще свежи были воспоминания о процессах промпартии, троцкистов и т. п.», — делился работник Внуковской таможни Ю.М. Шубников. Полагал, что это обвинение является следствием какой-то непонятной борьбы вверху, разнорабочий авиастроительного завода в Химках В.И. Лаврухин.
Не поверили всем или большей части обвинений 10-11% опрошенных. «Такого быть не может!» — восклицала работница домоуправления в подмосковном поселке Лыткарино М.С. Ширкулова. Токарю завода п/я 30 в Каменске-Уральском Ф.Н. Соловьевой казалось, что «этот человек не мог совершить того, в чем его обвиняют». Ведь Берия был одним из ближайших соратников Сталина и одним из первых наследников его дела, — говорил преподаватель географии в одной из московских школ Ю.В. Кузнецов. «Его считали главным борцом с контрреволюцией», — говорил бригадир поездной бригады из Николаева В.А. Попов. Не поверили обвинениям офицер МВД в Германии А.И. Носков и многие его знакомые, они считали, что это следствие борьбы за власть. «Никаким обвинениям, естественно, не поверил» сотрудник органов госбезопасности в Тульской области А.П. Козюхов, которому вскоре пришлось переквалифицироваться в прокуроры.
1.2. Поиск новых подходов в определении основополагающих тенденций развития
1.2.1. Обещание накормить, одеть и обуть народ за два-три года
Избавившись от Берии и взвалив на него одного вину за провалы и преступления, «коллективное руководство» предприняло ряд шагов, направленных на то, чтобы решить наиболее острые социально-экономические проблемы. Граждане СССР питались не лучше, чем подданные Российской империи.
Душевое потребление продуктов питания
Продукты питания …… 1913 г. — 1950 г.
Хлеб (кг в год) …… 200 — 172
Картофель (кг в год) …… 114 — 241
Молоко (кг в год) …… 154 — 172
Мясо и сало (кг в год) …… 29 — 26
Яйца (штук в год) …… 48 — 60
Такое положение могло беспокоить советских руководителей по ряду причин. Прежде всего, перебои в снабжении населения могли вызвать недовольство населения новым руководством, которое сейчас, после смерти «горячо любимого вождя» и после схватки за власть в Кремле очень нуждалось в укреплении своей легитимности. Продовольственные затруднения, особенно нехватку хлеба уже нельзя было списать на последствия войны. К тому же они подрывали веру в силу социалистических институтов в деревне, в силу колхозно-совхозного строя. И уже на июльском пленуме ЦК КПСС, посвященном делу Берии, приходилось оправдываться:
— У нас в сельском хозяйстве много недостатков, но колхозный строй у нас здоровый, он таит в себе огромные резервы, огромные возможности.
А то, что эти резервы и возможности должным образом не использованы, объяснялось тем, что в силу ряда обстоятельств многие годы не принимались необходимые решения по сельскому хозяйству. Оказывается, «прохвост Берия», ловко используя то обстоятельство, что Сталин ввиду очень слабого здоровья бумаг не читал и никого не принимал, «подсказывал товарищу Сталину, что вопрос не проработан, и вопрос снимался».
— В результате, — говорил Н.С. Хрущев, — многие отрасли сельского хозяйства находятся в запущенном состоянии: молока, масла, мяса мало. А какой же коммунизм, если нет лепешек и масла?
— Картофеля тоже мало, — добавил кто-то из президиума.
Эти слова резко противоречили тому, что партия и страна услышали на XIX съезде КПСС, где в отчетном докладе ЦК, оглашенном, кстати, Маленковым, утверждалось, что продовольственная проблема в стране решена. Было ясно, что необходимо предпринять какие-то меры по улучшению сельского хозяйства. Кое-что уже предлагалось ими ранее, но было отложено вождем в долгий ящик.
