— Что? — спросил Сенька настороженно.
— Только мы с тобой выглядим как дикари, которые колют орехи микроскопом. Как мы можем узнать, что это такое? Может, он и сам забыл, как всё это работает?
— Не забыл, — мрачно сказал Сенька. — Мне кажется, он просто не хотел нам помочь. Как будто считал, что мы лезем не в своё дело.
— Может быть, — согласился Лука. — Мы не должны были попасть в этот мир, а значит, наше появление не было предопределено. Но, с другой стороны, в мире нет ничего случайного…
Сенька нахмурился. Он не любил всякой там философии и предпочитал действовать, не раздумывая.
— Давай найдём Фоста.
Лука кивнул.
— Да, надо сказать ему, что мы уходим завтра.
Глава 22
В эту ночь ребята говорили допоздна. Сенька, ворочавшийся на жёстком полу, подробно проинструктировал Фоста о том, как делать соломенный тюфяк. Лука расспрашивал мальчика об охоте, о хищниках, водящихся в здешних лесах. Потом, затаив дыхание, мальчишки слушали сказки Гедара. Это были действительно волшебные сказки, заставляющие поверить в самые чудесные мечты. Теперь друзья понимали, почему придворный сказочник так популярен. За видимой простотой сюжета, как в невзрачной раковине, скрывалась история-жемчужина редкой красоты, и чем дольше ты ею любовался, тем больше она пленяла своим совершенством. В этих сказках жили страшные чудовища и смелые воины, прекрасные принцессы и таинственные пришельцы, В чудесных историях Гедара действительность переплеталась с вымыслом так тесно, что грань между ними терялась. Как будто именно вымышленный мир существует, а мир обычный, знакомый с детства, начинает казаться странным, едва узнаваемым отпечатком реальности. Так теряет смысл хорошо знакомое слово, если повторять его непрерывно и многократно. В детстве, научившись произносить букву «р», маленький Сенька мог бесконечно повторять слово с трудной буквой, а потом приставал к маме с вопросами, что такое «граи» или «кару».
За разговорами все трое не заметили, как подкрался сон. Мальчишки заснули крепко и безмятежно, как умеют спать только дети. Тем внезапнее было пробуждение.
Лука вскочил от боли и пронзительного писка. Мальчик зашипел, схватившись за укушенное тябисом ухо, и тут же услышал чей-то сдавленный крик и грохот от покатившегося по полу круглого предмета. Серая тень метнулась к двери и растаяла в утреннем сумраке.
— Кто это был? — спросил вскочивший Сенька, протирая не желающие открываться глаза.
— Вор, — мрачно сказал Фост. — Он потянулся к предмету, закатившемуся в угол, и изумлённо вскрикнул. — О, ночная лихорадка! Какой горячий! Что это? Неужели… Это камень желаний? — Фост поднял на друзей ошеломленное, неверящее лицо.
— Камень желаний? — переспросил Лука и, потянувшись к камню, отдёрнул руку.
Оба посмотрели на Сеньку. Тот наклонился и поднял лежащий на полу камень. Фост следил за ним завороженно.
— Это… твой? Откуда он у тебя?
Сенька переложил камень из ладони в ладонь. Тот быстро остывал в его руках.
— Мне дал его Дарящий радость, — нехотя признался мальчик.
— И вы… не сказали мне? — сказал Фост так обиженно, что друзья отвели глаза.
Фост поднялся, с деланным безразличием прошёл к кувшину с миллагой.
— Да откуда мы знали, что это не обычный булыжник?! — почти искренне возмутился Сенька. — С чего ты взял, что это камень желаний?
Всё ещё надутый Фост повернулся, искоса взглянув на гладкий камень, который Сенька недоверчиво вертел в руках. Любопытство пересилило обиду.
— Это очень древний камень, — сказал Фост. — Говорят, много тысяч лет назад эти камни упали с неба. Они попали в реку, и река вышла из берегов. Потом вода вернулась в русло, но с тех пор река светится по ночам.
Сенька и Лука переглянулись, вспомнив ночное путешествие по берегу реки и странные блики, пробегающие по поверхности воды.
— Говорят, что там, на дне, осталось ещё полным полно камней, — возбуждённо блеснул глазами Фост, но тут же сник. — Только достать их невозможно.
— Ага, — согласился Сенька. — Там такие пираньи водятся!
— Пираньи? — не понял Фост.
— Рыбы с во-от такими зубами! — изобразил Сенька.
— Гизикусы, — поправил Фост. — Говорят, что раньше река была тихой и спокойной. Но с тех пор, как она начала охранять камни, река словно взбесилась.
— Как же он добыл этот камень? — задумчиво спросил Сенька, вспоминая почти бесплотного старца. Вряд ли у Дарящего радость хватило бы сил бороться с течением реки или с гизикусами.
— На то он и колдун, — справедливо заметил Фост.
Сенька, который продолжал недоверчиво рассматривать гладкий камень, сказал:
— Камень как камень… А давайте проверим, что он может?
Он погладил пальцами гладкую тёплую поверхность.
Мальчишки придвинулись ближе. Фост поёжился. Видно было, что ему не по себе.
— Чего ты хочешь? — спросил друга Сенька.
Фост пожал плечами и смущённо признался:
— Есть…
Сенька недоверчиво хмыкнул. В пищу, падающую с неба, он не верил.
— Попробуй, — подтолкнул Сеньку Лука.
Сенька вздохнул. Он чувствовал себя по-дурацки, как первоклассник, выпрашивающий подарок у Дедушки Мороза.
— Ну, хорошо, — пробормотал мальчик и решительно приказал. — Дай нам… шашлыков побольше!
Сенька дёрнулся, потому что камень в его руке вдруг стал горячим.
Лука посмотрел вокруг и расхохотался. Фост удивлённо спросил:
— Зачем ты пожелал это? Я просил есть.
— Я… просил шашлык… — растерянно отозвался Сенька.
— Это и есть шалыки, — в сердцах сказал Фост и хлопнул в ладоши. — Кыш, кыш!
Шалыки, похожие на глупых деревенских куриц, с истошными криками носились по комнате, уворачиваясь от мальчишек. Ребята утомились, пока выгоняли птиц на волю.
— У-уф! — вздохнул Фост, вытирая пот со лба, и вдруг засмеялся. — Как ты ещё шамыков не пожелал!
— А что… есть и такие? — спросил Сенька, переводя дыхание.
Фост усмехнулся:
— Есть, есть… Только они вряд ли стали бы ждать, пока ты их съешь, скорее сами бы съели тебя!
— А ведь он действует! — посмотрел на камень Лука, и Сенька поражённо выдохнул:
— Да, похоже, что так… — мальчик повернулся к Фосту. — Говори, что бы ты хотел поесть.
Неизбалованный деликатесами Фост не нашёл ничего лучше, чем пожелать свежую лепёшку и жареную рыбу. Сенька повторил заказ, прибавив к нему копчёное мясо и пунижи. Он подождал, потёр камень пальцами, и, не дождавшись результата, сказал недоуменно. — Он стал… совсем холодный!
