Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
Следующий хребет появился прямо перед нами несколькими рядами. Дорога слегка отклонялась вправо, а затем проходила по мостику через узкое, но глубокое ущелье. Мы осторожно маневрировали в направлении поворота дороги. В любой момент мы ожидали града пуль или камней, обрушивающихся на нас сверху. Мы чувствовали себя так, будто шли по горячим углям. Авангард остановился. Солдаты спрятались за укрытия и приготовились открыть огонь. Что происходило? Огня все еще никто не открывал. Охваченный нервным напряжением, я побежал вперед. Вдруг перед нами на дороге разверзлась пропасть. Мост через ущелье был взорван; массивный каменный пролет моста грудой камней лежал на дне ущелья и образовал низкую седловину.
Мы были удивлены, что препятствие не охранялось и не было никаких признаков вражеских позиций. Мы осторожно пробрались вперед к обрушенной седловине; ущелье было, наверное, 15 метров шириной, и его легко могли перейти пешие солдаты. Однако оно было непроходимо для мотоциклов. Головному взводу было приказано прикрывать дальний конец моста и обеспечить безопасное возведение временного моста. Едва только гренадеры добрались до обломков моста, как вокруг нас засвистели пули пулеметных очередей.
Мы смогли различить позиции противника справа от нас, на вершине горы. Вспышки огней из пулеметных стволов указывали их местоположение. В воздухе со свистом пролетели мины и взорвались в ущелье позади нас. Это неприятельские минометы пытались отогнать нас от препятствия. Мой батальон попал в очень неприятное положение – он не мог ни двигаться вперед, ни назад. Не было никакой альтернативы. Мы были на единственной дороге, идущей через горы в тыл III греческого корпуса.
Преодоление такого горного массива действительно было по плечу только горнострелковым частям, а не разведывательному батальону моторизованной бригады – но эти размышления были поглощены текущими событиями. Под рукой не было горных войск, поэтому нам приходилось выполнять их работу, и мы это делали! Обе наши мотоциклетные роты на рассвете атаковали позиции противника, в то время как я продолжал движение по дороге с водителями, штабом и ротой бронемашин, отвлекая внимание противника от направления основной атаки. Тяжелое вооружение и артиллерия понадобятся нам только позднее.
Между тем на ущелье опускалась темнота. Противник время от времени открывал по препятствию беспокоящий огонь. Наши саперы, чтобы выровнять взрывом подходы к прежнему мосту, пробурили отверстия для зарядов взрывчатки. Взрыв, и в считаные секунды массы земли и камней рухнули в ущелье поверх обломков моста. Теперь мой подвижный разведбатальон превратился в стройбат. Крепкие гренадеры перетаскивали валуны и сбрасывали их вниз на обломки моста, живой конвейер передавал камень за камнем. Вскоре после этого по временному мосту прошла первая противотанковая пушка. Как только новый мост был закончен, две мотоциклетные роты начали подъем на горный массив. Мотоциклисты стали горными егерями! Гренадерам пришлось взобраться вверх на 800 метров, прежде чем атаковать очаги сопротивления противника. Обе роты шли на штурм. Каждой из них, отделенной от другой пропастью, приходилось действовать самостоятельно. Хоть они и шли по отдельным маршрутам, у них была общая цель: перевал!
Теперь перед нами был враг; усталость солдат как ветром сдуло. Нервы были напряжены, все инстинкты к действию обострены. Наши воины пользовались традиционной тактикой, применяемой в труднопроходимой местности, поддерживали друг друга, находили при подъеме уступы для опоры. Рота Крааса также удалилась от пропасти вправо и взбиралась на гору; ей выпало пройти самый длинный путь. Я взял на себя заботу об отделении, которое должно было наступать по дороге. Оно состояло из 30 бойцов. В нашем распоряжении было несколько бронемашин, противотанковых пушек и отделение 88-мм зениток.
Дорога серпантином уходила все выше и выше, и у нас совсем не было связи с другими ротами. Было тихо. Ничто не нарушало тишину ночи, не раздавалось ни единого выстрела. Луна исчезла за горами, и ночь становилась все темнее и темнее. Судя по карте, мы достигли большого изгиба дороги, которая должна была идти вокруг последней скалы в тыл противника. Его позиции должны были находиться высоко над нами. Наш замысел состоял в том, чтобы обойти его фланг и отрезать пути к отступлению.
Дорога сворачивала за гору и тянулась еще на 400 метров в северном направлении, прежде чем снова повернуть на запад, к группе крестьянских домов. Возле этих домов и находился перевал, где дорога пересекала гребень хребта, а затем спускалась к озеру Кастория. Я не осмелился двигаться дальше вперед. У меня было ощущение, что что– то было не так. Нужно было подождать рассвета.
На перевале было ветрено и холодно; мы плотно прижимались к скале. Взвод Наумана вытянул на позицию 88-мм зенитку – так, чтобы она могла накрыть своим огнем крестьянские дома и гребень хребта.
Постепенно становилось нестерпимо холодно. Поскольку у нас не было ни шинелей, ни одеял (внизу от жары мы обливались потом!), мы сильно страдали, дрожа от холода. О сне не могло быть и речи. Если бы можно было хотя бы покурить! Медленно полз вверх автомобиль радиосвязи. Под его прикрытием я покурил и вновь изучил карту. Чем дольше я на нее смотрел, тем сильнее меня охватывала дрожь. Сначала я думал, что мои зубы стучат из-за ужасного холода, но затем я понял, что был очень напуган. Чем больше проходило времени, тем напряженнее я становился. Я уже больше не мог находиться в машине. Радиопередатчик с его бесконечным «бип, бип, бип» действовал мне на нервы.
Снаружи я старался ни с кем не разговаривать; я боялся, что кто-нибудь услышит, как стучат мои зубы, и поймет, что я напуган. Мы все молча сгрудились за скалой, вглядываясь в темноту. Боялись ли мои товарищи тоже? Я не знал. Мотострелок Йон из 1-й роты разведывательного подразделения СС прибыл с докладом. Однако он не выглядел напуганным. Он коротко и четко доложил мне ситуацию, а потом ему дали хлебнуть спиртного из фляжки медика.
Стало светлее. Вскоре мы смогли различать очертания деревни. Атака трех наших боевых групп должна была начаться огнем 88-мм орудий. Я склонился за щитом пушки и попытался что-нибудь разглядеть в темноте через бинокль. Чем ближе приближалось время открывать огонь, тем сильнее во мне крепла уверенность в успехе атаки. Она просто должна была быть успешной. Я рассчитывал на то, что противник выучил азы военной науки в военной академии и предугадывал, какие меры мы можем предпринять в данном случае. Из всего, чему был научен греческий командир, он будет ожидать от меня продвижения моей моторизованной части по дороге. Вот почему я атакую его через два хребта, а на дороге предприму только отвлекающую атаку.
По мере того как таяли ночные тени, можно было различать очертания домов. Прижавшись к земле, я дал Науману приказ открыть огонь. В считаные секунды мы оказались как в кипящем котле ведьмы. 88-мм зенитка посылала снаряд за снарядом по хребту справа от нас; минометы и пехотные орудия также осыпали обороняющихся минами и тяжелыми снарядами. Высоко над нами мотоциклисты штурмовали оборонительные позиции противника. Мне не было видно, как атаковали две мотоциклетные роты, но я слышал яростный пулеметный огонь и взрывы их гранат.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
