В конце декабря 1808 года русский царь Александр I был поглощён множеством проблем. На первом месте стояла война со Швецией, на втором — с Турцией, на третьем — польский вопрос. Союз с Францией после Тильзитского мира был очень непопулярен в России. Как простой народ, так и знатные сановники были недовольны дружбой Александра с Наполеоном.
Однако царь твердо придерживался избранного пути, заставляя покоряться своему желанию не только столичное общество, но и ближайших родственников, всегда имевших на него сильное влияние. Речь идет в первую очередь о вдовствующей императрице Марии Фёдоровне и родной сестре Александра великой княгине Екатерине Павловне.
Ещё до поездки в Эрфурт Александр I произвел в верхних эшелонах власти существенные изменения, назначив министром военных сухопутных сил Алексея Андреевича Аракчеева, а на должность главного советника государственных дел — Михаила Михайловича Сперанского, о котором однажды Аракчеев с завистью скажет: «Если бы у меня была треть ума Сперанского, я был бы величайшим человеком».
М.М. СПЕРАНСКИЙ
В Эрфурте Сперанский сопровождал Александра I, и ему довелось несколько раз встречаться с Наполеоном, который произвел на него неизгладимое впечатление. Бетанкур познакомился со Сперанским на балу, устроенном в честь приезда русского царя французскими дипломатами. Его представил посол Франции в России, герцог Виченцы Арман Огюстен де Коленкур, по-дружески шепнув испанцу, что Сперанского в современной России называют Вольтером в православно-богословской оболочке. И хотя Августин и Михаил Михайлович обменялись всего несколькими репликами, было видно, что они заинтересовались друг другом. Сперанский задал Бетанкуру два простых, но очень глубоких вопроса по математике и паровым механизмам. Но Бетанкур не успел на них ответить: к ним, держа сверкающий бокал игристого шампанского в левой руке, подошел бывший министр иностранных дел Франции Талейран и отвел Сперанского в сторону.
15 декабря 1808 года в Петербурге Бетанкур узнал, что Михаила Михайловича Сперанского назначили помощником министра юстиции и возложили на него ведение дел по составлению законов. Вскоре Сперанский предложил царю поистине революционные реформы, основанные на тезисе, что только воля народа должна быть единственным источником власти. План Сперанского подразумевал уравнение всех сословий перед законом, а также включал в себя новое устройство управления: крестьяне освобождались от крепостной зависимости и получали свободу без земли.
Государственное управление планировалось осуществлять посредством трёх родов учреждений — законодательных, исполнительных и судебных. Законодательное учреждение должно было быть представлено Государственной Думой, исполнительное — разного рода министерствами, ответственными перед Думой, судебное — Сенатом. При этом все перечисленные учреждения могли иметь только земский выборный характер. Деятельность всех трех высших учреждений, в свою очередь, должна была объединяться Государственным советом, состоящим из представителей аристократии и устроенным по примеру английского парламента. Аристократия, по мнению Сперанского, должна была стать главным блюстителем законов во всех звеньях управления.
Очень скоро деятельность Сперанского расширилась и охватила не только законотворчество, но и государственное образование. Поэтому идею создания Института Корпуса инженеров путей сообщения, высказанную ещё несколько месяцев назад Николаем Петровичем Румянцевым, Сперанский горячо поддержал. Впоследствии он не раз обсуждал её с царем, доказывая, что первым руководителем лучше назначить Августина де Бетанкура, а не Франца де Воллана.
В отличие от царских сановников, полагавших, что наладить преподавание в учебном заведении, даже в техническом, не такая уж и сложная задача, Сперанский отлично знал, что она потребует высочайшей квалификации. И решить её в современной России под силу только одному человеку — Августину де Бетанкуру, уже создавшему в Мадриде Школу дорог и каналов.
Михаил Сперанский был профессионалом и ценил это качество в других людях. Поэтому при обсуждении создания в Санкт-Петербурге Института Корпуса инженеров путей сообщения он рекомендовал на пост руководителя только кандидатуру Бетанкура.
ВЫСОКАЯ ПОЛИТИКА
В Петербурге Августин узнал, что в Эрфурте Наполеон признал право России на захваченную ею в ходе Русско-шведской войны Финляндию, а Россия — право Франции на Испанию. Это известие опечалило его, но не надолго. Будучи математиком и изучая теорию вероятности по работам Блеза Паскаля и Пьера Ферма, а затем по трудам Лапласа и Пуассона, Бетанкур отлично понимал, что, как при игре в кости или карты, так и в войне, рано или поздно сработает закон больших чисел — побеждать постоянно невозможно. Пробьет час (хотя пока неизвестно когда и где, но он обязательно пробьёт), и Наполеона низвергнут.
При отъезде из Парижа в Эрфурт известный французский учёный Гаспар Монж (учитель и Бетанкура, и Наполеона) на всякий случай вручил Августину рекомендательное письмо к непобедимому императору, но Бетанкур им не воспользовался, посчитав, что встречи с русским царем в немецком городе ему будет вполне достаточно. Он почему-то уже в то время был уверен, что Наполеон — временщик и ему осталось вершить судьбу Франции и Европы совсем недолго. Однако новость о том, что Бонапарт собирается посвататься к одной из сестер русского царя, не на шутку встревожила его. Такой союз осложнил бы освободительную борьбу испанцев за независимость и привел к большим политическим изменениям на карте Европы.
С того дня, как Бонапарт объявил свою власть наследственной и возложил на голову императорскую корону, он стал отчетливо осознавать, что ему необходим преемник. Это стало особенно очевидно после гибели его молодого племянника, принца Шарля-Наполеона — в нём Бонапарт в это время видел своего преемника. Однако на быстрый развод со своей женой Жозефиной, которую он всё ещё продолжал любить и к которой был привязан, он решиться не мог. Он чувствовал, что Жозефина Богарне — его счастливая звезда, помогавшая ему выстоять в самые трудные времена. Именно она своими руками выткала ему императорский плащ, в который он был заботливо ею укутан.
После Тильзитского мира в борьбу за развод между супругами вступили слишком могущественные силы. Среди них был и герцог Отрантский, министр полиции Франции Жозеф Фуше, питавший к Жозефине неприязнь, основанную на жёстком расчёте и прагматизме. Фуше являлся самым последовательным сторонником второго брака императора, так как полагал, что только он может в дальнейшем принести спокойствие как Франции, так и Европе в целом. При таком развитии событий он, Фуше, сохранит власть и накопленные капиталы, чтобы передать их детям. Сделать это будет возможно, только если в стране сохранится преемственность власти.
