Решила в магазин в нашем доме зайти и чего-нибудь купить.
— Погоди, Валь… У нас же рыбный только!
— Ну да, я подумала, вдруг там тоже есть детский отдел. В овощном же есть, почему в рыбном не может быть? Зашла.
— А там?
— А там одна рыба! На витрине мороженая, а в аквариуме живая. Плавает, подмигивает. Я на неё уставилась, а продавщица мне строго так говорит: «Девочка! Будешь что-то брать?» Я растерялась. Неудобно как-то получилось: я в магазин зашла, значит, надо что-то купить! Деньги у меня были, те, что мама на смесь дала. Стою я перед прилавком, вспоминаю, что мама обычно на ужин жарит. Вспомнила. «Карпа, — говорю, — мне дайте, пожалуйста». Продавщица сачок берёт — и к аквариуму. Я как заору: «Только не живого!» Она спрашивает: «Спящий подойдёт?» Ну я решила, что она спящим мёртвого называет. Говорят же: уснул вечным сном. «Давайте, — говорю, — спящего». Принесла его домой. В пакете. Холодный был, ужас, я все пальцы отморозила. Мама дверь открывает, а я ей прямо в руки карпа сую и говорю: «Бери скорее, холодно мне!» А мама от неожиданности пакет выронила. «Ой, — кричит, — что это?!» — «Рыба». — «Какая рыба?!» — «Спящая, спящий карп». Мама как закричит: «Я тебя за смесью посылала! Чем мне Полину кормить?!» Я говорю: «А рыбу ей нельзя ещё?» Тут у мамы глаза большие стали. «Ты, — говорит, — ты…» Ну пытается придумать, как меня назвать. И тут этот карп хвостом шевельнул. И вдруг как подпрыгнет! Прямо вместе с пакетом! Тут уж мы с мамой хором завопили. Она кричит: «Ты ж сказала, он спящий!» А я в ответ: «Проснулся, значит!» В общем, мы его в холодильник запихнули, чтобы папа с ним разобрался. А мама сказала, что никогда меня больше никуда не пошлёт.
— А как же сегодня?
— Так это папа. Говорит, будет бороться с моим топографическим… Ну, в общем, ты поняла. А мы, кстати, не должны были уже до аптеки дойти? Чего-то долго идём!
— Нет, она в следующем доме. А папа тебя за рыбу ругал?
— Он меня похвалил за то, что я ужин семье обеспечила.
— Знаешь, Валь, а у меня тоже есть этот… географический…
— Топографический!
— Короче, тупизм. Я тоже плохо ориентируюсь на местности. У нас в деревне, где бабушка живёт, всего две улицы. На одной — магазин. А по другой до леса дойти можно. Я как-то в магазин пошла, чтобы таблетки от комаров купить, которые в фумигатор вставляются. Вроде, я по правильной улице шла. А оказалась в лесу. Ну, думаю, и ладно! Может, в лесу что интересное найду. Дошла до полянки, а там — черники видимо-невидимо! Я её набрала в пакет, который мне бабушка в магазин дала, и домой принесла.
— А как же таблетки?
— За ними бабушка сама на следующий день сходила.
— Влетело тебе, наверное, от бабушки?
— Нет! Я же ягод много притащила. Мы варенье сварили, компот сделали. Так что передай, пожалуйста, папе, что этот… топонимический тупизм…
— Топографический!
— Да какая разница! В общем, скажи, что иногда он даже полезен бывает. И нечего с ним бороться. Это наследственное. У меня мама сама всю жизнь плутает! Надо не ругать нас, а делать из лимона лимонад. Знаешь такое выражение?
— Слушай, — тихо сказала Валя, — кажется, мы заблудились…
Мы остановились возле дома с вывеской «Салон Тату».
— Погоди, — говорю, — аптека, наверное, с другой стороны.
Но там оказалась школа восточного танца. На рекламном плакате была нарисована девушка с голым животом, лицо которой закрывала тряпочка из блестящей ткани.
— Давай спросим у кого-нибудь, где аптека, — предложила я.
Но никто этого не знал. Одна старушка послала нас в соседний дом. Но там сказали, что аптеку давно закрыли, а вместо нее — книжныи.
Вид у Вальки был несчастный.
— Не реви! — сказала я ей строго. — Помни: надо выжимать из лимона лимонад. Если аптеку не найдём, потратим деньги на что-то полезное. Татуировку, например, сделаем. Или танец живота танцевать научимся.
Я её рассмешить хотела, но она, наоборот, ещё больше, как говорит мой папа, «набухла».
— На самом деле меня здорово ругали в тот раз, когда я за полисом бегала, — призналась Валя. — Я неделю без телика сидела.
— Но ведь за рыбу не ругали! Папа же сказал, что ты ужин обеспечила!
— Но это он потом сказал! Когда мы карпа отдали!
— Кому?!
— Понимаешь, он с работы пришёл. Сел возле холодильника, отдыхает. Вдруг слышит: в холодильнике кто-то стучит. «У вас, что, — спрашивает, — в холодильнике домовые завелись?» Я ему хотела сказать, что это спящий, вернее, уже не спящий, карп, а он дверцу холодильника распахнул. А карп из пакета вылетел. И прямо ему на рубашку! На белую. Мазнул хвостом, на пол упал и запрыгал, как бешеный. Вот папа ругался!
— Но ведь рубашку можно постирать!
— Папа сказал, рыбный запах не отстирывается. И отнёс карпа к соседям. Вернулся, на табуретку сел и вздохнул: «Да-а… обеспе-ечила ты нам ужин».
— И ты опять без телика?
— И без мобильника. После школы сразу забирали, чтобы я эсэмэски не писала никому.
— А мне тоже за чернику влетело, — призналась я, — во-первых, бабушка испугалась, что меня долго нет. Во-вторых, я перемазалась страшно. Футболка была белая, а стала синей. И её, как твою рыбу, не отстираешь. Бабушка разозлилась и стукнула меня ложкой пониже спины. Деревянной такой, на длинной ручке.
— Больно?
— Да нет, но ложка сломалась. Бабушка ещё больше рассердилась, потому что мешать варенье ей пришлось обычной, железной, и она обожглась. Хотела меня в аптеку за пластырем послать, да почему-то передумала.
Тут у Вальки слёзы покатились по щекам. Стоит, размазывает. Зря я ей про аптеку напомнила.
— Если я Полине лекарство не принесу…
— А у меня дома Клайд больной, — вспомнила я и тоже чувствую — слёзы к глазам подступают.
— Валька! — сказала я громко, чтобы слёзы испугались и обратно в горло залезли. — Давай сами будем с тупизмом бороться!
— Как? — прохлюпала она. — Ты же сказала, что это наследственное.
— Дайте нам, пожалуйста, карту, — попросила я продавца, — только чтобы на ней наши улицы были нарисованы.
Дали нам карту, раскрыли мы её с Валькой. Покрутили туда-сюда, почитали названия улиц. Ничего не понятно!
— Так, — говорю, — дайте нам, пожалуйста, лист ватмана и маркер.
Я расплатилась и сказала:
— А теперь, Валя, идём к тебе домой!
— Нет, — испугалась она, — я без лекарства не пойду. А ещё у меня папа дома!
