— Что значит, по-твоему? — насторожился Лёха. — Север — он по-любому север! Север — это направление к полюсу!
— Я ведь как понимаю, — не обратил внимания на Лёхино замечание дед Данила. — Тутошним и знать незачем, где, положим, восток, а где — запад. Заблудиться здесь негде. Да и заблудится кто — так мы с тобой здесь, у нас и спросят! Я не только где север, даже как до Архиповки добраться, покажу! А вот, к примеру, неземные какие люди прилетят, межпланетные… И что тогда?
— И что тогда? — заинтересовался Леха.
— А ничего, — пояснил дед Данила. — Летят они себе и видят сверху меридиан! И стрелочка аккурат на север показывает. Незнакомая планета, а всё честь по чести…
— Дед, что значит — север там «ПО-ТВОЕМУ»? — напрямик и очень серьёзно спросил Лёха.
— Да шут его знает, где он на самом деле, — тоже серьёзно ответил дед Данила. — Я ж там никогда не был, на полюсе этом…
— Постой! — Лёха вскочил на ноги. — Подожди немного, я сейчас!
Очень скоро Лёха вернулся с маленьким компасом, какой непременно должен быть в вещах любого путешественника.
— Я так и знал! — безнадёжно махнул рукой Лёха. — Не совпадают! Не совпадает твой меридиан с направлением стрелки!
Дед Данила был совершенно удручён и раздавлен. С несчастным видом он уселся на крыльцо и, шмыгнув носом, развёл руками: мол, надо же было так опростоволоситься!
— В самом деле — не совпадает! — вдруг очень обрадовался Лёха. — Ну и славненько, ну и замечательно! А то я уж опасаться начал: а как совпадёт!
— Чему ты радуешься-то? — хмуро осведомился дед Данила.
— Темнота! Тундра ты у нас! — объяснил счастливый Лёха. — Ты, дед, не знаешь разве, что магнитный полюс Земли и настоящий, географический то есть, — не одно и то же? Нет? Я в школе проходил — совсем разные вещи, магнитный — он так, сбоку припёка! Хорошо — не совпало: это ж весь твой кирпичный меридиан заново бы перекладывать пришлось!..
Чай с мёдом
Припозднился Лёха в лесу — ходил смотреть, как там шишки на кедрах поспевают, да и чуть заплутал. Вернулся на заимку — на дворе темно, в избе керосиновая лампа горит.
Вошел Лёха в светёлку — на столе самовар, а за самоваром — дед Данила и… и медведь какой-то сидит!
Оба разомлевшие, дед Данила красный весь, по лицу пот ручьём течёт. Медведь, может, тоже красный или даже вовсе бордовый, да под шерстью не видно. Каждый, наверное, уже не меньше десяти стаканов чаю выпил. А медведь ещё лапой из глубокой чашки мёд цепляет.
— Эге, — сказал Лёха с порога. — Ну и дела!
— А здороваться кто будет? — возмутился дед Данила.
— Мы ж с тобой, дедуля, утром виделись! — отмахнулся Лёха. — Может, мне ещё медведю этому лапу пожать?
Медведь чашку с мёдом отодвинул, на Лёху уставился.
— Ах, здрасьте-пожалуйста! — усмехнулся Лёха.
— Вот теперь садись с нами, внук, почаёвничаем, — миролюбиво предложил дед.
— А чего, и сяду! — сразу же согласился Лёха. — Я ещё с медведями чай никогда не пил. Дрессированный, что ли?
Тут медведь громко хрюкнул совсем не по-медвежьи, вскочил из-за стола, опрокинув скамейку, на которой сидел, и стремглав выскочил из избы.
— Сосед! Соседушка, ты куда? — закричал вслед медведю дед Данила, да поздно.
Только в ответ слышен был треск бурелома, через который проламывался медведь.
— Ну и чего ты добился? — без укора спросил дед Данила.
— А чего я такого сказал?! Спросить ничего нельзя, да?!
— Спросить, спросить! — передразнил Лёху дед. — Он к нам по-соседски пришёл! Чайку попить! Мёду с собой принёс, гостинец!
— А то у нас мёда с тобой нет, — разозлился Лёха, потому что был не прав. — Сколько хочешь мёду на пасеке! А он-то где взял?
— Да у нас с тобой один улей, поди, и разворотил…
— Ну?!
Лёхе вдруг стало жалко убежавшего медведя. Он представил злобных дедовых пчёл, которым ничего не стоило и мамонту шкуру прокусить, представил тёмный лес, где бродит сейчас не допивший горячего чаю обиженный гость.
— То-то что и ну! — вздохнул дед. — Душа у зверя есть: вот и о подарочке позаботился…
— Да не хотел же я, дед! — жалобно взмолился Лёха. — Честное слово!
— Не о тебе речь… — дед Данила пожевал губами. — Городские, что с вас взять-то?! А он, соседушка, крутой! Ой крутой. Да отходчивый…
Песня
Косили дед Данила с Лёхой лужок, и так здорово это было: солнце печёт, шмели гудят, коса звенит, трава ровными рядками ложится — ш-ших, ших, ш-ших, ших, а воздух горячий и тяжёлый, да вверх струится: отпусти косу — плавно всплывёт она к верхушкам сосен.
И неожиданно для себя Лёха вдруг запел:
— Го-во-рят, мы бяки-буки, ка-ак выносит нас земля!.
Дед Данила послушал, послушал да и говорит, не прекращая работы:
— Да разве так поют?! Ты ж орёшь, а не поёшь!
— Это песня такая! — обиделся Лёха.
— Не в песне дело, ты петь не умеешь, — продолжал рассуждать дед. — Вот странное дело, косить ты только сегодня научился, и хорошо ведь косишь! А поёшь, поди, всю жизнь — и ведь не умеешь! Орёшь просто!
— Ха! — Лёха поднажал и догнал деда, ушедшего немного вперёд за время разговора. — Сравнил тоже! Чтобы петь, талант нужен, понял?! У одних талант есть, у других — нету, вот!
Дед остановился и повернулся к Лёхе, опершись на косу.
— Талант, говоришь?! — дед зачем-то сморщил нос, и тот стал у него походить на сапожок. — А ты соловья слышал когда-нибудь?
— Я ворону слышал! Два раза! — Лёха почувствовал подвох и на всякий случай съехидничал.
— Чего ж тогда соловьи-то все до одного талантливые, а? Не бывает неталантливых Соловьёв! Почему, я тебя спрашиваю?
Лёха задумался.
— Ты бы, дед, у Соловьёв и спросил, ты ж здесь постоянно живёшь!
— А-а-а! — дед Данила вдруг ткнул скрюченным пальцем в Лёхину грудь. — Сейчас ты у меня запоёшь!
— Чего это? — насторожился Лёха.
— А ну полезай на сосну! — сурово скомандовал старик. — Вот на эту, на самую высоченную!
— Зачем это? — ещё раз на всякий случай поинтересовался Лёха, но на сосну безропотно полез.
Дед Данила, кряхтя, начал карабкаться следом.
— Талант, талант! — бурчал он. — Тут в другом дело! Ты ведь, Лёха, по земле топаешь, ползаешь почти! А он-то, соловей, наверху сидит! Тут во взгляде дело!
