Что за свечи можно было увидеть на озере? Оказывается, чудо имело простое объяснение. Спустя три десятилетия ночь на берегу озера провел замечательный историк и этнограф, который в начале ХХ века занимался журналистикой, Николай Оглоблин. И в самом деле увидел их сотнями: на волнах озера плавно покачивались крохотные огоньки. Это было одним из самых сильных впечатлений во время путешествия Оглоблина в эти края. Таких путешествий в Поветлужье, в окрестности Васильсурска, где он искал следы загадочного города древних марийцев Цепель, в древний Макарьев на берегу Волги Оглоблин совершил несколько. Итогом стали блестящие очерки. Записки о своих светлоярских наблюдениях Оглоблин передал в журнал «Русское богатство», и там они были напечатаны в 1905 году.
«Один из старых заветов, предъявляемых на Светлояре “к людям древнего благочестия”, рекомендует им оригинальный прием для того, чтобы пойти в сношении с невидимым градом Китежем, живущим на дне озера… Они должны прилепить к щепочкам зажженные восковые свечки и пустить их на озеро. В Китеже-де заметят эту иллюминацию и “возрадуются зело”, что правоверные на земле еще сохранились и не забыли китежан…
Такое объяснение светлоярских огней дал мне один ветхий старик (существуют и другие версии), которого я встретил поздним вечером в лесу около большой поляны. Он сидел на гребне горы и восхищался действительно живописной картиной: далеко внизу мелькали сквозь листву маленькие огоньки, медленно колыхавшиеся и по зеркальной поверхности озера, сосредоточиваясь у южного берега (около ярмарки).
Но огоньков было очень немного – не более сотни, и старичок плакался, что с каждым годом их становится меньше и меньше, а он помнил, как в былое время огоньков, по его словам, плавало по всему озеру, от края до края:
– Столь много их бывало, как божьих звездочек на небе…
Другая полоса редких огоньков тянулась по берегам почти круглого озера: это также исполнялся светлоярский завет – обойти озеро три раза с зажженною свечой в руках».
Оглоблин обратил внимание на то, что около Асташихи, деревни, расположенной неподалеку от берега Ветлуги выше Воскресенского, тоже есть небольшое озеро, с которым связана сходная легенда. «В озерке не купаются вследствие глубины и еще потому, что в нем “гуляет большуща рыбина и пугает народ…” Местные жители говорили: слыхали-де от своих стариков, что тут был город, который прозывался Монастырем, и тот-де старинный город невесть когда провалился в озеро…»
Очерк Оглоблина – большой и многослойный. Поначалу мне интересно было отследить маршрут, по которому автор ехал на озеро, и прочитать его описание. Читая очерк по второму разу, я обратил больше внимания на то, как Оглоблин рассказывал о поведении людей на берегах Светлояра. А ведь все похоже на сегодняшнее. Кто-то приехал сюда отдыхать, разводил самовар, шумел. Перемещался с места на место фотограф с треногой. Интересно, сохранились ли хоть где-то сделанные им снимки?.. Рядом были богомольные старушки, которым все это было не особенно приятно видеть… А потом я стал перечитывать споры о вере. Пожалуй, один Оглоблин, глубоко наблюдавший народную жизнь, смог рассказать о них так подробно. Для одних такой спор становился духовным поиском – попыткой приблизиться к истине, другие утверждали себя, третьи чуть ли не зарабатывали себе на жизнь, подыгрывая священникам официальной церкви, которая должна обязательно «победить».
Среди тех, кто приходил на Светлояр, были люди, которых можно с полным правом отнести к цвету русской литературы.
Конечно, этот ряд открывается именем Павла Мельникова. Никто лучше его не знал эту среду, эти места. Как человек, выросший в Семенове, Мельников тонко чувствовал и любил по-своему ту поэтичную древность, которая стояла за поверьями, за легендами «раскольников». Она была удивительно созвучна природе южной тайги по Керженцу – с темной водой ее небольших рек, с еловыми, поросшими седыми лишайниками буреломами, со страшными и таинственными болотами. Как знать, может быть, еще в детстве Мельников был на Светлояре впервые. А мир старообрядческого града Китежа он открыл читателям своего романа «В лесах».
«Верховое Заволжье край привольный. Там народ досужий, бойкий, смышленый и ловкий. Таково Заволжье сверху от Рыбинска до устья Керженца… В заволжском Верховье Русь исстари уселась по лесам и болотам. Судя по людскому наречному говору – новгородцы в давние Рюриковы времена там поселились. Преданья в Батыевом разгроме там свежи. Укажут и “тропу Батыеву”, и место невидимого града Китежа на озере Светлом Яре. Цел тот город до сих пор – с белокаменными стенами, златоверхими церквами, с честными монастырями, с княженецкими узорчатыми теремами, с боярскими каменными палатами, с рубленными из кондового, негниющего леса домами. Цел град, но невидим. Не видать грешным людям славного Китежа. Скрылся он чудесно, божьим повеленьем, когда безбожный царь Батый, разорив Русь Суздальскую, пошел воевать Русь Китежскую. Подошел татарский царь ко граду Великому Китежу, восхотел дома огнем спалить, мужей избить либо в полон угнать, жен и девиц в наложницы взять. Не допустил Господь басурманского поруганья над святыней христианскою. Десять дней, десять ночей Батыевы полчища искали града Китежа и не могли сыскать, ослепленные. И досель тот град невидим стоит, – откроется перед страшным Христовым судилищем. А на озере Светлом Яре тихим летним вечером виднеются отраженные в воде стены, церкви, монастыри, терема княженецкие, хоромы боярские, дворы посадских людей.
И слышится по ночам глухой, заунывный звон колоколов китежских.
Так говорят за Волгой. Старая там Русь, исконная, кондовая. С той поры, как зачиналась земля Русская, там чуждых насельников не бывало. Там Русь сысстари на чистоте стоит – какова была при прадедах, такова хранится до наших дней. Добрая сторона, хоть и смотрит сердито на чужанина».
Впрочем, в повести Павла Мельникова «Гриша» героя зачаровывает рассказами о китежских чудесах коварный старообрядческий монашек. Слушая его, подросток Гриша начинает верить буквально каждому слову своего собеседника. И тот без труда толкает юношу на преступление против хозяина, к которому он нанялся батрачить.
Еще одна яркая фигура писателя-путешественника. Владимир Короленко, выдающийся русский прозаик и публицист, прожил в Нижнем Новгороде 12 лет, правда, не по своей воле. Уроженец Житомира, он был сослан по подозрению в революционной деятельности в Вятскую губернию, в Пермь, а потом и в Якутию. В 1885 году власти разрешили ему вернуться оттуда, но с запретом жить в столицах. Выбрал Короленко Нижний Новгород. И за годы жизни здесь полюбил этот край и многое для него сделал. Он участвовал в работе ученой архивной комиссии, искал и исследовал документы былых времен, сотрудничал с газетами, участвовал в борьбе против голода и эпидемий. И стал писателем. Его знаменитые повести «Дети подземелья» и «Слепой музыкант» были созданы в Нижнем Новгороде. За годы жизни в этом краю Короленко обошел и объехал многие достопримечательные места губернии и Поволжья, рассказал о них. В «Слепом музыканте», например, есть отголоски его впечатлений от встречи с Саровом. А очерка «Река играет», который считался одним из лучших произведений литературы о русском характере, просто не было бы, если бы ни путешествие на Светлояр, ни встреча в селе Благовещенском на Ветлуге с перевозчиком Тюлиным.
