– Пойдём, – настаивал Лера. – Меня котячьим царём избрали. Прикажу, чтобы над тобой зонтик держали и веерами обмахивали.
– Не поможет, – лениво отмахнулся Шурка. – На мне шерсти полкило. И вставать неохота. Спать хочу.
– Вот свинство! – рассердился Лера. – Превратил нас невесть знает во что, а сам дрыхнет!
– Я тут и ни при чём, – зевнул в ответ Шурка. – Это опять ты со своей глупой интуицией. Я чуть зубы не сломал, когда под небесами летел с твоим хвостом во рту. А сейчас по твоей милости парюсь в сибирской шубе. И денег нет ни мышиного хвостика на косметологическую операцию.
– И ничего интуиция не глупая, – промямлил Лера, понимая, что сам во всём виноват. – Я хотел только стать стремительным и выносливым.
– Вот и стал котом-летягой, – заключил Шурка.
Стопочкин сел перед холодильником и долго-долго чесал за ухом задней лапой.
– Извини, я не специально, – сказал он, начесавшись вдоволь. – Мы ведь в пустыне чуть не померли.
Но косматый Шурка уже спал и даже тихонько похрапывал.
Лера задумчиво посмотрел на друга, нос и глаза которого едва угадывались среди пушистой шерсти.
– Ладно, – заверил он. – Сделают тебе косметологическую операцию за счёт государства. Всё-таки я царь.
Шурка перестал храпеть, сделал над собой усилие и вновь открыл глаза.
– Лучше переделай меня обратно в человека.
– Да я хоть сейчас! – подпрыгнул Лера. – Но как?! Я же не знаю!
– А ты не переделаешь? – встал он на задние лапы и заглянул с надеждой в морозилку. – Помнишь, как в летающей тарелке[58]? Может попробуешь меня напугать или рассмешить?
– Сил нет, – едва слышно выдохнул Шурка, уронил голову на лапы и снова захрапел.
– Придётся ждать озарения, – опечалился Лера.
Взял из холодильника пару сосисок и побрёл назад – в свои царские апартаменты.
Царская охота
Прошёл час, второй и третий, а озарение всё не приходило. К тому же после обеда нового царя стали мыть шампунями, потом вычёсывать, причёсывать и умащать благовониями. А когда Лера стал блестеть и благоухать, словно альпийская роза[59] после весеннего дождя, его нарядили в расшитую золотом накидку и повели на бал, который он сам давал в честь избрания себя царём Мурзикова Причала.
Только поздно вечером, когда во дворце уснули и придворные, и стража, Лера смог вернуться к холодильнику. Всё в той же позе косматый кот лежал за приоткрытой дверцей морозильника и сладко посапывал.
– Шурик, – спросил Стопочкин устало, – что нужно человеку, когда у него всё есть?
– Ты о чём? – не понял Шурка, лениво потягиваясь.
– Да вот об этом всём, – обвёл лапой кухню Лера. – О дворце, о придворных, о всевозможных кушаньях. Меня уже тошнит от великосветских разговоров с напыщенными особами, от поклонов и реверансов. Будь я собакой, давно бы завыл на луну. Скучно, Саня.
От удивления Шурка открыл оба глаза. Но кошачья лень тотчас набросилась на него с новой силой и опять сморила.
– Во-первых, ты ещё не человек, – зевнул он, жмурясь. – А во-вторых, от котячьей скуки самое лучшее лекарство – охота на мышей.
– Нельзя, – нервно махнул хвостом Лера. – Мыши равноправные члены общества.
– Тогда на крыс.
– То же самое: равноправие, неприкосновенность, свобода личности.
– А бабочки или стрекозы?
Лера задумался. Почесал за ухом, а после обошёл холодильник, примериваясь.
– Ты где? – забеспокоился Шурка, опасаясь, что, потеряв друга из вида, уснёт и пропустит что-нибудь важное.
Но Лера уже вышел в поле его зрения с другой стороны.
– Здорово было бы сделать, чтобы все сосиски в холодильнике стали похожими на мышей, а сардельки – на крыс. Бабочек можно наделать из помидоров, а стрекоз – из огурцов. Бегает себе такая мышь, ты её цоп – и лопаешь за милую душу. А на самом деле это бегающая сосиска.
Услышав это, Шурка даже голову свесил из морозилки.
– Здорово! – мечтательно выдохнул он. – Хорошо, наверное, на сосиску поохотиться.
– Так давай, – обрадовался Лера. – Слезай, преобразуй сосиски и поохотимся.
– Не-е-е, – тотчас вспомнил про свою сонливость Шурка. – Не могу. Тяжело.
Лера обиделся: – Я и не знал, что ты такой ленивый.
– Всё ты виноват, – пробурчал сердито в ответ косматый Захарьев. – Сделал меня длинношерстным котом. Знаешь, как жарко? Знаешь, как спать хочется? Тут не то, что преобразовывать, сил нет подняться.
Лера в отчаянии стукнул лапой по прозрачной дверце.
– Немедленно хочу преобразовательный аппарат! – капризно мяукнул он.
В следующий миг из задней панели холодильника повалили клубы дыма.
– Что за чёрт?! – отскочил Лера.
Заглянул за холодильник и обнаружил, что рядом с компрессором и трубками охлаждения появились неизвестного назначения узлы и агрегаты.
– Странно, – вернулся Лера назад.
Посмотрел на Шурку и Шурку не увидел. Вместо косматого друга из морозилки торчал здоровенный батон варёной колбасы.
– Шурик, ты где? – огляделся он по сторонам.
– Гд е ж мне быть, – грустно отозвался колбасный батон. – В морозилке.
– Ёлки-палки! – подпрыгнул Лера. – Холодильник преобразовался!
Посмотрел за стеклянную дверь и даже взвизгнул от удовольствия. Вместо сосисок на полках аккуратными рядами лежали мыши. Мало того, они были связаны между собой хвостиками. Лежали, поджав розовые лапки, и смотрели на Леру глазами-бусинками. Недолго думая, предводитель Мурзикового Причала зацепил когтем ближайшую. Оторвал от связки, старясь не повредить хвост, и пустил на пол. Сосисочная мышь тут же с писком помчалась прочь. Лера огромными прыжками последовал за ней. Нагнал в тронном зале за диваном для иностранных послов и тут же с плотоядным урчанием сожрал всю без остатка.
– Классная сосиска! – погладил он себя по животу и пошёл за новой порцией.
Домашний арест
Жить во дворце с того момента стало веселей. Но когда однажды утром Лера ловил очередную мышь-сосиску, в царские покои ворвались придворные во главе с воеводой Василием Петровичем.
– Кровожадное животное! – взвыл воевода. – Вам, что же, недостаточно запасов питания в холодильнике?!
