— Я не собираюсь никого обвинять, — повернулся к подчиненным он. — Со всяким может случиться. Главное, чтобы тот, кто это сделал, признался и отдал дискету.
Молчание.
— А пусть ее потихоньку положат вот сюда? — сообразила я. — В течение дня. Пожалуйста! А то столько результатов пойдет насмарку…
Начальство мою инициативу поддержало, и толпа потихоньку рассосалась. Делать мне теперь было нечего, и я, вспомнив о своих детективных планах, подсела к Андрею.
— Андрей, можно, я тебя немного отвлеку?
— Валяй, — кивнул он. — Все равно голова кругом. Неужели из-за какой-то сволочи все придется делать заново? Знал бы, кто, ноги бы поотрывал.
— Ну, это же не нарочно.
— Не нарочно! Ты ведь даже картинку на мониторе сделала: «Вставил дискету — проверь на вирусы». А эта скотина поленилась. Я даже догадываюсь, кто.
— Кто? — заинтересовалась я.
— Капица.
— Владик? А почему он?
— Лентяй потому что. Другого такого у нас нет. И безответственный. Не инженер, а недоразумение, — Андрей возмущенно фыркнул.
— Ну, — вступилась я, — он, конечно, ленивый и безответственный, зато доброжелательный.
— Вот, желая нам добра, он и запорол все, да? Ему ж вечно кажется, что все обойдется. А теперь в кусты. Трусоват ваш Капица, вот что.
Я мысленно отметила, что Андрей почему-то терпеть не может Владика, а вслух произнесла:
— Я хотела спросить о другом. Только ты не обижайся, хорошо? Вы ведь с Сережкой вместе ездили в субботу за грибами?
— Да, — сухо согласился мой собеседник.
— Помнишь, ты говорил, что проверял все грибы, и никаких бледных поганок там быть не могло? Это точно?
Андрей пожал плечами:
— Видимо, неточно, раз они там оказались.
— А если не считать это фактом?
— Что — это?
— То, что они там оказались. Если б можно было предположить, что он отравился не ими? Пятьдесят на пятьдесят, например. И спросили бы у тебя, как ты лично считаешь. Что бы ты тогда сказал?
— Сказал бы, что бледной поганки у нас и за версту не было. Что я, слепой, что ли? Что ли, не отличу? Да и Серега, в конце концов, не дурак. Если находил что подозрительное, всегда показывал мне. Просто бред сумасшедшего, вот что я тебе скажу! Я уж тряс этих врачей, думал, перепутали его с кем. Якобы нет. А чего это ты вдруг спросила?
— Просто мне это тоже не дает покоя. Мне не верится, что подобное могло случиться. Тем более, я знаю, какой ты специалист в грибах. А его не могли отравить чем-нибудь другим?
Андрей резко вскинул голову:
— Отравить? Ты имеешь в виду, нарочно?
— Да.
— Но… но врачи утверждают, все симптомы налицо. Мол, классическая картина.
И тут я решилась. В конце концов, что-то я должна предпринимать, а на что я способна, кроме разговоров?
— А ты не думаешь, что можно… ну, специально найти эту поганку, высушить и подсыпать человеку? Вот он и умрет.
— Это я, по-твоему, — взвился Андрей, — высушил и подсыпал? Прямо там, в лесу? Или уже дома это сделали тетя Валя с Галкой? В припадке умопомешательства?
— Андрей, успокойся, — вздохнула я. — Ты знаешь, какой у нее инкубационный период?
— Разумеется, знаю — до двух суток. Подожди! Ты имеешь в виду, это могли сделать в пятницу, на работе?
— Могли.
— Нет, бред! Кому это надо?
— А то, что ты проглядел поганку, не бред?
— Тоже бред. Понес нас черт в этот лес! Не пошли бы, ничего б, глядишь, не случилось. Или, по крайней мере, все было б ясно.
— Кстати, — вспомнила я, — о ваших планах вы заранее оповестили всех коллег. Вы еще хотели взять отгул, а вас из-за переезда не отпустили, и вы долго обсуждали сроки и выбрали ту субботу. Я хорошо это помню.
— Ну, да. То есть… ты думаешь, этот мерзавец решил меня подставить? Сам подсыпал, а решил свалить на то, что это я такой тупой и позволил Сереге съесть невесть что?
Подобная мысль мне в голову не приходила, однако спорить я сочла нецелесообразным.
— А ты случайно не знаешь, кто незадолго до вас тоже собирался в лес?
— Надо поспрашивать. Вообще-то, сейчас самая грибная пора, — констатировал Андрей. — По-моему, Анна Геннадьевна с семейством. Но не гарантирую. А почему ты думаешь, что обязательно незадолго?
Причина была проста — моя беседа с Лилькой произошла ровно за десять дней до отравления. Но упоминать о ней я пока не стала. Я ушла от ответа, осведомившись:
— А ты не знаешь, у Сережки ни с кем последнее время не было конфликтов? И вообще, ты не заметил чего-нибудь необычного?
Глуховских в задумчивости почесал подбородок, поднял на меня глаза, потом снова их опустил, снова поднял.
— Я очень хочу понять, что на самом деле произошло, и ты наверняка тоже, — поспешила вставить я, почувствовав, что Андрей молчит неспроста.
— Давай-ка пройдем под лестницу, — предложил он.
Не подумайте, что в данном предложении скрывалась какая-либо непристойность. Под лестницей у нас принято разговаривать, когда не хочешь, чтобы тема стала достоянием общественности. Конечно, не похоже, чтобы нас кто-то подслушивал, однако береженого бог бережет.
— Если откровенно, Таня, — с сомнением произнес Андрей, едва мы остались наедине, — я-то действительно заинтересован в том, чтобы разобраться, а вот зачем это тебе?
— А тебе?
— Во-первых, он мой друг. А во-вторых, не люблю, когда из меня делают лоха. Если кто-то действительно отравил Серегу, то подставить он пытался меня.
— И кто это может быть? С тобой ведь Сережка наверняка был достаточно откровенным?
— Ты, конечно, удивишься, — хмыкнул Глуховских, — но он парень скрытный. Очень скрытный.
— Не удивлюсь, — пожала плечами я. — Я знаю.
— Все считают, душа нараспашку, а лишнего-то он не скажет.
— И все равно, — прервала молчание я, — я уверена, что-нибудь, да ты знаешь. Вы ведь дружите столько лет, что ты лучше можешь о нем судить, чем я, например.
Андрей нахмурился, потом вдруг неожиданно улыбнулся:
— А, ладно! Ты человек надежный, а посоветоваться с кем-то надо. Ты мне откровенно все сказала, и я тебе скажу. У Сереги было что-то на уме. Что-то очень рискованное и серьезное.
— Что? — насторожилась я.
— Если б я знал! Конкретно-то он ничего мне не рассказывал. Он всегда если и говорит, так потом, когда дело уже осуществится. Но я знаю, как он ведет себя, если что-то задумал. Я недавно даже пошутил с ним по этому поводу. А он…
