После Гражданской войны наряду с решение задач по борьбе со спецслужбами противника и врагами советской власти Ф.Э. Дзержинский обратил внимание на участие органов ВЧК-ОГПУ в восстановление и развитие народного хозяйства страны. 23 февраля 1921 г. он писал К.М. Карлсону: «Сейчас мы переживаем самое критическое время, и нужно нам собрать все силы для преодоления кризиса. Основа всего — хозяйственная разруха (нищета) и отсутствие непреклонной воли в рабочем классе и партии преодолеть ее. Значит, наша задача — задача чекистов, людей дела и неутомимой воли — все силы направить на борьбу с этой разрухой. Из-за недостатка топлива замирает вся жизнь, все разваливается, и вся страна почти голодает».[101].
Проблему совершенствования советской политической системы. Дзержинский рассматривал широко. Ему были хорошо известны ее достоинства и недостатки. Как человек, бывший председателем ВЧК, ГПУ, ОГПУ, наркомом внутренних дел и путей сообщения, и, наконец, председателем ВСНХ, он хорошо видел место и роль ведомства безопасности, считая, что невозможно улучшение его функционирование без коренной перестройки всей системы государственного управления.
В марте 1923 г. на вопрос: «Чем должен быть госаппарат в нашем пролетарском государства?» — ответил: «…аппаратом власти рабочих и крестьян против капиталистов и империалистов, осуществляющем союз пролет. гос[ударства] с крестьянством, удовлетворяющем его нужды и потребности и сигнализир[ующим] своеврем[енно] все то, что может нарушить этот союз; он должен быть дешевым» и аппаратом защиты Красной Армии»[102].
Чтобы госаппарат стал таким, следовало решить многое задачи, прежде всего избавиться от бюрократического централизма. Ранее 6 сентября 1923 г. Дзержинский писал в Политбюро ЦК РКП (б): «Бюрократический централизм заедает не только НКПС, но и все другие ведомства и даже коснулся и партии, и профсоюзов. Все центральное учреждения пытаются в Москве все знать и всем из Москвы непосредственно управлять. Требуют с мест миллионы справок и сведений и на местах только занимаются, что собирают эти сведения и пишут, а для работы нет времени. В центре же не читают этих сведений (в лучшем случае читают канцеляристы) и пишут инструкции и распоряжения, которые проходят миллионы рук начальства, а исполнителей не видать, те должны писать справки и посылать их, как материал для новых инструкций. При этом каждое ведомство конкурирует с другим, старается другого уличить, обвинить и получается то, что воз топчется на месте.
Выход один — радикальный — произвести сокращение самых ответственных и просто ответственных работников в центре на 50 проц. во всех советских и партийных, и союзных органах и послать их на места для работы [103].
В черновых заметках 1923 г. он пишет не только о бюрократическом централизме и сокращении госаппарата, но и о его удешевлении, преодолении ведомственности, отказе от мелочного контроля и борьбе с «комчванством».[104].
Он нисколько не приукрашивал положения в руководимом им ведомстве, которому присущи те же недостатки. Об этом можем судить по его письму от 5 апреля 1923 г. Г.И. Благонравову: «Мы все говорим о госаппарате, а у нас самих очень неблагополучно. Раздутие штатов величайшее — только в скрытом виде — «хоз. расчет», т. е сплошные надувательство и очковтирание. Наша «децентрализация», разгрузка Центра — ни — черта не сократила аппарат. Бюрократизм ни чуточки не уменьшился. Волокита и бумагомарание то же. Надо этим всерьез заняться не в ударном порядке, а систематически, постоянно и сделать эту задачу главной работой…»[105].
Какой представлял себе Дзержинский всю советскую систему управления, видно из пространного его письма В.В. Куйбышеву 3 июля 1926 г. «Существующая система — пережиток. У нас сейчас уже есть люди, на которых можно возложить ответственность. Они сейчас утопают в согласованиях, отчетах, бумагах, комиссиях. Капиталисты, каждый из них имел свои средства и был ответственен. У нас сейчас за все отвечает СТО и П/бюро. Так конкурировать с частником и капиталистом и с врагами нельзя. У нас не работа, а сплошная мука. Функционально комиссариаты с их компетенцией это паралич жизни и жизнь чиновника — бюрократа. Именно из этого паралича не вырвемся без хирургии, без смелости. Это будет то слово и дело, которого все ждут. И для нашего внутреннего партийного положения — это будет возрождение. Оппозиция будет раздавлена теми задачами, которые партия поставит. Сейчас мы в болоте. Недовольства и ожиданий кругом всюду. Даже внешнее положение очень тяжелое. Англия все больше и больше нас окружает сетями. Революция там еще не скоро. Нам нужно во что бы то ни стало сплотить все силы около партии. Хозяйственники тоже играют большое значение. Они сейчас в унынии и растерянности. Я лично и мои друзья по работе — тоже «устали» от этого положения. Невыразимо. Полное бессилие. Сами ничего не можем. Все в руках функциональников Шейнмана и Фрумкина. Так нельзя. Все пишем, пишем, пишем. Нельзя так. А вместе стем величайшие перед нами проблемы, для них нету нас времени и сил. Муссолини вводит 9-часовой рабочий день, говорит: «Я знаю моих итальянцев, если призову, будут работать 10 часов». А у нас — мы знаем наших рабочих — при 8 часовом дне будут работать 5–6. Прогуливать будут до 30 % И наши профсоюзы спят. Не находим общего языка. Согласуем. Как же можно драться будет и подготовиться к защите».
Дзержинский писал, что кроме вопросов управления надо серьезно поставить и разрешит вопрос о дисциплине труда, кооперации, частнике и спекуляции и о местничестве, а «у нас сейчас нет единого мнения и твердой власти. Каждый комиссариат, каждый зам. и пом. и член в наркоматах — своя линия! Нет быстроты, своевременности, правильности решений…»[106].
В условиях ожесточенной классовой борьбы, подрывной деятельности спецслужб других государства чекистские органы могли успешно справляться с возложенными на них обязанностями только при всесторонней согласованности своих действий с действиями остальных частей госаппарата. И Дзержинский обращало много внимания на регулирование соподчиненное™ всех звеньев советской политической системы, в особенности между теми, от которых в большей степени зависел успех обеспечения правопорядка. Отношение органов безопасности с различными ведомствами регламентировалось высшими органами власти и управления.
Чаще всего председателю ВЧК-ОГПУ приходилось решать спорные вопросы с руководителями НКВД, НКЮ, НКПС и ВСНХ. Обратим внимание на то, что они касались в большей мере или карательной политики, или проблем экономики.
Эта проблема обстоятельно рассматривается во всех главах книги. Здесь же речь пойдет лишь о согласованной работе с некоторыми ведомствами.
