Допив кофе и сложив грязную посуду в раковину, я вернулся к своему компьютеру, наслаждаясь по пути солнечными бликами на гладких поверхностях офисной мебели.
– Ты доделал «Чашу Ггааля»? – вдруг раздался голос коллеги, симпатичной девушки, не выговаривающей букву «р».
– Да вроде, – я сел за компьютер. – Сделал несколько вариантов, шефу понравился один. Его сейчас добью – и вроде как все с ним. А что?
– Да ничего, пгосто поинтегесовалась. Ты вчега показывал?
– Да, вчера.
– А я только что показала свою габоту, так он сказал все пегеделать. Видимо, надо было вчега показывать.
– А он у себя? В такое время?
– Ага.
– А что вдруг случилось?
Она уткнулась в монитор, давая понять, что большего мне от нее не узнать, во всяком случае здесь и сейчас. И через пару минут спросила:
– Ты кугить пойдешь?
– Я не курю, но составлю тебе компанию.
Мы вышли на лестничную площадку и спустились вниз на один пролет. Окно было чуть приоткрыто, а в углу на подоконнике стояла полная пепельница.
– Вчега он был в хогошем настгоении, – сказала она, прикуривая сигарету.
– А сегодня в плохом?
– Злой, как чегт. Уже тгоих вызывал к себе и, видимо, жестко «пгополоскал». Во всяком случае, все выходят от него, как кголики зашуганные.
– Так что случилось?
– Когда я пгишла, он был уже здесь, а я пгишла пегвая сегодня, – она выпустила густой дым из легких. – Он гасстгоен. Я была у него недолго, но по его телефонному газговогу с кем-то поняла, что кто-то умег. Годственник вгоде.
– Ого… – я приподнял бровь. – Плачет?
– Ага, гыдает!
– Серьезно?
– Да нет, там, видимо, какие-то пгоблемы. Пгосто непохоже, что его беспокоит именно годственник, точнее, теперь уже отсутствие его.
– Хм… Значит, лучше к нему сегодня не соваться, – констатировал я.
– Да уж. Он и так не особо любезен, а сегодня вообще как с цепи согвался. Только жаль, что вся моя габота насмагку.
– Ну, почему же насмарку? Не уверен, что он тщательно запоминает все, что ему показывают, тем более сейчас. Думаю, тебе нужно подождать денек-другой и снова прийти «на ковер», мол, «вот, исправила».
Она несколько раз подряд затянулась и, удерживая дым, кивнула.
– Попгобую. Но все гавно надо чуть изменить дизайн, вдгуг попгосит показать, как было до этого…
Я невольно улыбнулся, так как фраза «все гавно» звучит специфически из уст человека, не выговаривающего «р».
– Что повеселел? – поинтересовалась она.
– Да так, – замялся я. – Представил, как ты обводишь его вокруг пальца и утверждаешь-таки свою работу.
Она потушила сигарету и, понюхав пальцы, скривилась.
– Надо бгосать кугить. Волосы, одежда, гуки – все воняет!
– Твой бойфренд не против того, что ты куришь?
– Он сам дымит так, что уже и не замечает запаха. Но вот мой бывший не кугил и всегда повтогял, что «целоваться с кугящей девушкой – то же самое, что лизать пепельницу».
Мы поднялись к двери в офис. Я пропустил ее вперед:
– Я никогда не курил и уж тем более не лизал пепельницы. Так что не могу ни возразить, ни согласиться.
Мы зашли внутрь. Услышав мою реплику, секретарша оживилась.
– Что ты там и кому не лизал?
– Ух, как хорошо мы слышим, – с улыбкой произнес я.
– Да вроде бананов в ушах не имеем! – последовал ответ. – Так что ты там не лизал?
– Много чего, даже не задумывайся!
– Мне-то что задумываться? Мне все равно.
– Вижу, насколько тебе все равно!
– Что, даже лизнуть никто не дает? – уколола она.
– Не то чтобы не дают, но в количестве предметов, когда-либо прикасавшихся к моему рту, я, безусловно, проигрываю тебе. – И вновь ехидная ухмылка и выставленный кулак с торчащим средним пальцем мне вслед.
«Так. Шеф не в духе. Сегодня нужно постараться быть стойким, если он решит сорвать свою злость на мне. Да, нужно быть стойким».
Я начал рыться в компьютере. Фото, старые работы, наброски, какие-то договоры и куча присланных идей от заказчиков… О да, «шедевры» глав компаний, бездарно нарисованные от руки в качестве некоего ориентира для дизайнера, – это нечто! Смесь сюрреализма с патологической безвкусицей, которую они называют «идеей» логотипа. Вы не представляете, насколько сложно сделать продукт, который устроит всех! Люди, не имеющие ни малейшего представления о вкусе в дизайнерском деле, рисуют карандашом непропорциональные буквы, странные зигзаги, какие-то палочки и затем обращаются к нам: «Высылаем вам набросок нашего заместителя генерального. Мы бы хотели что-нибудь в этом стиле – креативно и неожиданно».
В такие моменты я задаю себе два вопроса: «Где тут, на хрен, креатив?» и «Почему я все-таки не стал космонавтом?»
Размышляя об этом, я и не заметил, что кто-то стоит за моей спиной. Я вздрогнул и, развернувшись, уткнулся в живот секретарши.
– Что?
– Смотрю, как ты тут мечтаешь.
– Мм… Ну и как?
– Да никак.
– Ну, прости.
– Прощаю! – выпалила она, глядя на мой монитор.
– Чем-то могу помочь?
– Думаю, скоро тебе нужна будет помощь, – ухмыльнулась секретарша.
– Ну, если просить о помощи тебя, то это верный провал.
– Да я палец о палец не ударю!
– Хм, если так, то лучшей помощи от тебя и не придумаешь.
– Тебя вызывают в кабинет, умник. Иди и не обосрись.
– Ну, зачем же так, – я улыбнулся. – Не все же делают это в кабинете. Кто-то ведь приучен к унитазу.
– Я рада, что ты к нему приучен. Иди уже.
– В твоем голосе я слышу нотки зависти. Тебя так и не приучили?
– Приучают животных, – возразила она.
– Ты права. Их легче приучить к чему-либо, нежели тебя.
– Ммм, что еще скажешь, неудачник? – скривив лицо в псевдоулыбке, поинтересовалась она.
– А что тут скажешь? К горшку ты не приучена… Надеюсь, умеешь хотя бы протягивать лапу. Вот только подавать голос зря тебя научили.
Я встал из-за стола, кивнул ей в знак того, что перепалка окончена, и не спеша направился к кабинету шефа.
Меня одолевали смешанные чувства. С одной стороны, я винил себя за то, что откровенно хамлю женщине. Вроде бы иначе воспитан, да и окунаться в такую грязь – признак глупости. Но эта представительница слабого пола настолько раздражает всех своей «короной» и шваброй наперевес, что иногда даже приятно ответить ей хамством, да еще на глазах у всех. В конце концов, я долго терпел ее оскорбления, стукачество и сегодня, в силу своего солнечного настроения, решил рискнуть и не подставлять другую щеку для удара.
