– Ты уверен? – переспросил я.
– Абсолютно, – заверил меня курьер.
– Ни слезинки?
– Ни единой, – ухмыльнулся он.
Остановившись перед дверью в комнату Америки, я удивился, отчего так бьется сердце. Девушка совершенно недвусмысленно дала понять, что не питает ко мне никаких чувств. Именно поэтому я выбрал ее первой. С этим свиданием не должно было возникнуть проблем.
Я ожидал, что мне откроет прислуга, но, когда дверь распахнулась, на пороге с саркастической улыбкой стояла Америка.
– Можешь в целях конспирации взять меня под руку? – спросил я.
Америка со вздохом обвила мой локоть, и мы вышли в коридор.
Я ждал, что она начнет жаловаться, утверждать, что на самом деле она должна была победить, но Америка молчала. Расстроилась? Неужели ей настолько не хотелось никуда со мной идти?
– Мне жаль, что она не заплакала, – закинул я пробный шар.
– Вижу, как тебе жаль, – съязвила она, и я понял, что все в порядке.
Может, она и была чем-то расстроена, но шутки, похоже, превратились в наш тайный язык. Если мы найдем способ выбраться на эту уже знакомую территорию, все будет в порядке.
– Я никогда раньше ни на что не спорил. Мне понравилось выигрывать.
– Новичкам везет.
– Наверное, – согласился я. – В следующий раз попытаемся ее рассмешить.
Взгляд ее рассеянно скользил по стенам и потолку, и я понял, о чем она задумалась.
– Какая у тебя семья?
Америка состроила гримаску:
– В каком смысле?
– В самом прямом. Твоя семья, должно быть, очень отличается от моей.
Она росла с братьями и сестрами, в тесном домике… где плакали из-за пирожных. Я даже представить себе не мог жизнь ее семьи.
– Пожалуй. Мы, например, не надеваем к завтраку тиары.
Америка рассмеялась мелодичным смехом, так подходящим Пятерке.
– Приберегаете к ужину?
– Разумеется.
Я против воли фыркнул. Мне нравилось ее чувство юмора. Оно походило на мое собственное. Интересно, можно вырасти в двух разных мирах и оказаться родственными душами?
– Что еще тебе сказать? Я средняя из пятерых детей.
– Из пятерых? Ого!
Шумно у них, наверное, было.
– Ну да, – удивилась она моему изумлению. – У обычных людей, как правило, много детей. Я тоже завела бы целую кучу, если бы могла.
– Что, правда?
И еще одно совпадение, на этот раз очень личного характера.
Ее застенчивое «да» сказало мне, что для нее этот вопрос тоже очень личный. Почему-то неловко было обсуждать будущую семью с девушкой, с которой, по логике вещей, у меня должен быть шанс эту самую семью создать, но на самом деле этого шанса нет.
– Моя старшая сестра Кенна замужем за Четверкой, – продолжала Америка. – Она теперь работает на фабрике. Мама мечтает, чтобы я тоже вышла замуж как минимум за Четверку. – (Интересно, Единица-то чем ее не устраивает?) – Но тогда мне пришлось бы бросить пение, а я этого не хочу – слишком его люблю.
Кажется, все ясно. Этот ее бывший, очевидно, выдающийся Пятерка.
– Хотя я ведь теперь Тройка. Так странно об этом думать. Вероятно, я попытаюсь и дальше заниматься музыкой, если получится. Потом идет Кота. Он скульптор. В последнее время мы практически его не видим. Он пришел проводить меня, когда я уезжала сюда, но этим все и ограничилось.
В ее тоне проскользнуло что-то похожее на грусть или сожаление, но Америка быстро продолжила, и я не успел ничего спросить.
– Следующая я, – произнесла она, когда мы дошли до лестницы.
Я лучезарно улыбнулся:
– Америка Сингер, мой лучший друг.
Она шутливо закатила глаза, и в них отразился свет люстр.
– Все верно.
Ее слова бальзамом пролились на мою душу.
– Следом за мной идет Мэй. Это она подложила мне свинью и не заплакала. Нет, в самом деле, это форменное свинство с ее стороны. Как она могла не заплакать! Сестра тоже художница. Я ее обожаю. И самый последний – Джерад. Он совсем малыш, ему только семь. Он еще не определился, чем хочет заниматься – музыкой или рисованием. Больше всего он любит гонять мяч или наблюдать за жуками, что, конечно, очень увлекательно, но на жизнь этим не заработаешь. Так что мы пытаемся побудить его искать себя поактивнее. Ну вот, собственно, и все.
– А твои родители? – спросил я, пытаясь составить полное представление о ней.
– А твои родители? – парировала она.
– Моих родителей ты и так знаешь.
– Ничего подобного. Я знаю только тот образ, который они демонстрируют на публике. Какие они на самом деле?
Она умоляюще потянула меня за руку. Это было так по-детски, что я не удержался от улыбки.
И тем не менее вопрос застал меня врасплох. Что я могу рассказать о моих родителях? Боюсь, что мама чем-то больна. У нее постоянно болит голова и усталый вид. Не знаю, связано ли это как-то с условиями, в которых она росла, или началось уже позже. Она должна была родить по крайней мере еще одного ребенка, и я не знаю, имеет ли это какое-то отношение к ее здоровью или нет. А мой отец… Иногда он…
Мы вышли в сад, где уже поджидали камеры. Я мгновенно подобрался. Они точно сейчас были не нужны. Я не знал, как далеко мы зайдем в своих взаимных признаниях, и определенно не хотел, чтобы это случилось на глазах у всей страны. Кивком велев журналистам уходить, я взглянул на Америку и понял, что она снова от меня отдалилась.
– Все в порядке? Ты какая-то напряженная.
Она пожала плечами:
– Ну, кого-то смущают плачущие женщины, а кого-то прогулки с принцами.
Я ухмыльнулся:
– И что же во мне тебя смущает?
– Твой характер. Твои намерения. Я понятия не имею, чего ожидать от этой маленькой прогулки.
Неужели я кажусь такой загадочной персоной? Пожалуй, да. Я мастерски освоил искусство улыбок и полуправды. Но я определенно не хотел производить такое впечатление.
Я остановился и обернулся к ней:
– А-а. Думаю, ты уже поняла, что я не из тех, кто ходит вокруг да около. Сейчас я объясню тебе, чего именно хочу. «Я жажду кому-то довериться. По-настоящему кому-то довериться. И кажется, хочу, чтобы этим человеком стала ты, даже если ты и не останешься во дворце».
Я шагнул к ней, и в тот же миг меня согнула пополам адская боль. Я с криком попятился. Эти несколько шагов дались мне почти нечеловеческим усилием воли, но я не мог себе позволить скорчиться на земле, пусть даже это было единственным моим побуждением. Потом накатила тошнота, пришлось сражаться еще и с ней. Принцы не катаются по траве с приступом рвоты.
