Сталин дал указание передать добытые разведкой сведения советскому физику И. В. Курчатову для экспертной оценки.
Курчатов в октябре-ноябре 1942 года изучил добытые материалы. 27 ноября ученый подготовил подробное научное заключение, которое было направлено Председателю Совета народных комиссаров СССР Вячеславу Молотову.
В заключении Курчатова, в частности, отмечалось следующее:
«…В исследованиях проблемы урана советская наука значительно отстала от науки Англии и Америки и располагает в данное время несравненно меньшей материальной базой для производства экспериментальных работ.
Масштаб проведенных Англией и Америкой в 1941 г. работ больше намеченного постановлением ГКО Союза ССР на 1943 г.
Ввиду того, что получение определенных сведений об этом выводе связано с громадными, а может быть, и непреодолимыми затруднениями; и ввиду того, что возможность введения в войну такого страшного оружия, как урановая бомба, не исключена, представляется необходимым широко развернуть в СССР работы по проблеме урана и привлечь к ее решению наиболее квалифицированные научные и научно-технические силы Советского Союза…
Для руководства этой сложной и громадной трудности задачей представляется необходимым учредить при ГКО Союза ССР под Вашим председательством специальный комитет, представителями науки в котором могли бы быть академик Иоффе А. Ф., академик Капица П. Л. и академик Семенов Н. Н.»[32].
Прочитав еще раз докладную записку, Курчатов подписал ее и поставил дату — «27.11.42».
Вячеслав Молотов, прочитав докладную Курчатова, сделал на ней пометку: «Тов. Сталину. Прошу ознакомиться с запиской Курчатова. В. Молотов. 28.XI»[33].
Сталин внимательно изучил докладную записку Курчатова. Оценка эксперта была однозначной — после создания атомной бомбы в истории человечества начнется новая эра. Какой она будет? Если секретом атомной энергии будут монопольно обладать только одно или два государства, то это неизбежно создаст новые угрозы, опасность которых в 1942 году еще было трудно понять и оценить.
Атомный фактор с первых же дней своего секретного существования превращался в фактор стратегической важности. Об этом Сталину докладывала разведка, об этом предупреждали его советские ученые, во главе с И. В. Курчатовым, и с этим Сталин не мог не согласиться.
Разведки Наркомата обороны и Наркомата внутренних дел в 1941–1943 годах продолжали действовать разобщенно, добывая каждая по своим линиям сведения об атомных проектах союзников.
Военная разведка добыла сведения о том, что Рузвельт и Черчилль на совещании в Квебеке в августе 1943 года приняли решение объединить усилия двух государств по созданию атомной бомбы. Это донесение военной разведки не могло еще больше насторожить советское руководство.
Сталин еще не исключал, что атомная бомба готовится союзниками для применения против агрессора — фашистской Германии. Он ожидал, что во время встречи с Рузвельтом и Черчиллем, которая должна была состояться в 1943 году, американский президент сообщит об усилиях союзников по созданию атомной бомбы.
Во время работы Тегеранской конференции в конце ноября 1943 года президент США не сообщил Сталину о создании англо-американского атомного союза. Это не могло не разрушить хрупкие надежды Сталина на доверительные отношения с лидерами США и Англии.
Сталин не мог не понять того, что, пока Красная армия в одиночку ведет кровопролитные бои против фашистской Германии, союзники СССР по антигитлеровской коалиции, действуя согласованно, скрывают от него основные секреты встречи в Квебеке. Главным из них был секрет объединения усилий США и Англии по созданию атомной бомбы. Основные усилия британских и американских ученых и конструкторов планировалось сосредоточить в США, в отдаленных районах, недоступных не только для германской авиации, но и закрытых для посещения представителей советских дипломатических учреждений, действовавших в Вашингтоне и Нью-Йорке. Американцы опасались и того, что сведения об их атомном проекте могут стать известны советской разведке. Заблаговременно они приняли самые серьезные меры предосторожности, но неправильно оценили возможности и способности советских разведчиков.
Своих воспоминаний Верховный главнокомандующий не написал. Поэтому его личные впечатления о встрече с лидерами союзников в Тегеране, которые скрыли от него факт активных совместных научно-исследовательских работ по созданию нового супероружия, никому не известны. Впрочем, нетрудно предположить, что он понял — Рузвельт и Черчилль не скажут ему о работах по созданию атомной бомбы до тех пор, пока она не будет создана и не наступит время для проведения ее испытаний, которые скрыть будет невозможно.
Можно утверждать, что нежелание Рузвельта и Черчилля сообщать Сталину о секретных работах по созданию атомной бомбы было учтено руководителем СССР, который уже многое знал о британском и американском атомных проектах.
Что же знал Сталин об атомных программах союзников?
Данные об атомных проектах союзников добывали военные разведчики Артур Адамс, Ян Черняк, Жорж Коваль, Павел Ангелов. Среди разведчиков НКВД значительных успехов добились Александр Феклисов, Владимир Барковский, Анатолий Яцков и другие.
Добыванием атомных секретов также занимались в Англии полковник С. Кремер и У. Кучински. Они руководили работой агента Клауса Фукса, который сотрудничал с советской военной разведкой с августа 1941 по октябрь 1943 года. Итоги работы Фукса за этот период подведены в справке Главного разведывательного управления, в которой говорится:
«За время работы на Разведуправление Красной армии Фукс передал ряд ценных материалов, содержащих теоретические расчеты по расщеплению атома урана и созданию атомной бомбы. Материалы направлялись уполномоченному ГКО СССР тов. Кафтанову, а позднее — заместителю председателя Совнаркома СССР тов. Первухину.
Всего от Фукса за период 1941–1943 годов получено более 570 листов ценных материалов».
Военной разведке удалось привлечь к сотрудничеству еще одного английского ученого. Его имя — Аллан Нанн Мей (Allan Nunn May). По указанию из Москвы его завербовал военный разведчик Ян Черняк.
Черняк провел с Меем несколько встреч, получил документальные сведения о ходе работ по урановой проблеме в Кембридже. Позже Мей передал Черняку данные по установкам для отделения изотопов урана, описание процесса получения плутония, чертежи «уранового котла» и описание принципов его работы. Всего Я. Черняк получил от английского физика около 130 листов документов, часть из которых попала в руки И. Курчатова в октябре 1942 года.
В январе 1943 года А. Мей вместе с группой профессора А. Холбана, состоявшей из 12 человек, был переведен в монреальскую лабораторию Национального научно-исследовательского совета Канады. В Канаде с ним сотрудничал военный разведчик Павел Ангелов.
