И хитро спросил у меня:
– Как, Динка, думаешь, что в пакете?
– Рапаны? – наугад ответила я.
– Сама ты рапана! – засмеялся Марк.
– Плюшки там, в пакете, – сказал Максим. – С корицей.
Марк посмотрел на него, закусив нижнюю губу, и спросил удивленно:
– А ты откуда знаешь?
Максим приподнял брови и произнес:
– А что тут думать? Малыш на месте, Карлсон, – тут Максим показал на Марка, – на месте… А я, судя по всему, фрекен Бок.
Максим был таким славным, что я не удержалась, стиснула его в каком-то неласковом объятии и потрепала волосы.
– Вжжжжж…. – зажужжал новоиспеченный Карлсон и забегал по чердаку.
Потом мы сели поближе к выходу, чтобы смотреть на звезды. Родители подтащили матрасы, и мы пили какао с плюшками.
Папа сказал с сомнением:
– Вы, молодежь, сильно шоколадом-то не увлекались бы…
– А что такого? – возмутилась я.
– Да ничего, – сказал папа и снова принялся спорить с папой Максима.
Мамы говорили о своей детской литературе, и детская литература казалась мне нескончаемой.
А мы сидели молча. Я придвинулась к краю и свесила ноги. Максим приобнял меня, и я положила голову ему на плечо. Марк посмотрел на нас и улегся мне на колени. Наверное, это было неповторимо.
А когда пришло время спать, начался кошмар. Я поняла, почему папа говорил, чтобы мы не увлекались шоколадом. Знать, что Максим здесь, рядом, и спокойно засыпать – попросту невозможно. Марк, который тоже решил ночевать на чердаке, уснул сразу же. А я ворочалась, думала, спит ли Максим и что если подойти к нему и просто погладить по голове… Или уткнуться ему в спину носом – он ведь будет спать, не заметит… И мне стало грустно. Вроде бы не должно быть грустно, ничего плохого не происходит, почему же мне тогда хочется плакать? И я непременно заплачу, если не сделаю хоть что-нибудь.
Я приподнялась с матраса и увидела, что Максим тоже не спит и смотрит на меня. Точно как я тогда, на пляже, смотрела на него…
Мы поднялись и сели у двери, ведущей с чердака. Было слышно, как поют цикады, как сопят Рыжие, как ходят по балкам кони. Максим обнял меня, и мы укутались в плед. А потом смотрели в ночь – до самого утра.
И мне стало ясно, что это будет не вечно, что море – только до поезда, а потом придется уезжать. Может, мы когда-то еще увидимся. Но если быть честной, то вряд ли… Вот было бы здорово, если бы мы действительно могли попадать сюда, на чердак, в любое время…
Я достала из кармана пластмассовую лошадку, которую носила с собой, и протянула ее Максиму. Дома я возьму себе такую же. Марк говорил, что так можно, и лошади будут помогать нам видеться здесь. В любое время. Когда угодно. Сколько захочешь. Стоит только отойти на шаг назад…
Максим взял в руки плоскую пластмассовую лошадку, и я спросила его:
– Ты умеешь смотреть со стороны?
16–29 июля. Это кавайноИлюша в футболке с надписью «Илюша – это кавайно!» лежал на верхней полке и поглаживал себя по пузу. Иногда он посматривал в окно и улыбался. Илюша представлял, как выглядит поезд со стороны. Особенно ему нравилось проезжать по мостам. Хорошо бы поезд был оранжевым и гудел – тогда стало бы совсем как в анимешках.
– Здорово, что мы не на самолете, правда, мам? – сказал он, глядя в еще один незнакомый потолок.
– Что хорошего-то? – спросила снизу мама. – На самолете быстрее.
– А я, как главный герой «Нодамэ Кантабиле», летать боюсь, – ответил Илюша. – Невыездной талантище!
– Ах вот оно что… – скучно сказала Илюшина мама.
Оставались последние сотни километров по российской территории. Илюша достал телефон, ласково погладил его по значку оператора и набрал номер.
– Привет, Тин. Это Илюша. Ну и что, что ты меня узнала, представляться всегда вежливо. – Тут Илюша замолчал и протянул: – И-и-и-и-и? Как что? Носишь футболку, которую я тебе подарил? – спросив это, Илюша снова погладил себя по надписи. – Как это не носишь? А значок? Подумаешь, Вася не разрешает… А ты все равно носи. Ы-ы-ы-ы-ы! – заныл Илюша. – Злая-презлая-нехорошая Тин! А аниме посмотрела, которое я тебе записывал? Семьдесят пять серий – это немного! Это же чуть-чуть! Ты, главное, начни, потом не оторвешься! Что у вас там за крики вообще? Аниме озвучиваете, что ли? И меня не позвали? Ладно, ладно, я тихо, я вообще молчу… Пока… Домо аригато…
Илюша подумал немного, повертел мобильник, понюхал его, даже лизнул разок – вроде бы даже незаметно для себя – и снова набрал номер.
– Привет, Сашка. Это Илюша. Так и знал, что ты меня не узнаешь. Я вообще неузнаваемый. – Тут Илюша замолчал и протянул: – И-и-и-и-и? Как что «И»? Носишь футболку, которую я тебе подарил? – Илюша искоса взглянул на надпись на футболке. Потом расплылся в улыбке. – Носишь, да? И значок? Здорово. А этот… Юра не ругается? Вот хороший человек. А он футболку носит? И значок? Круто. А я тут еду, еду… В Японию, конечно! В музей Студии Гибли, мультик про котобусенка смотреть. Ну честно. Может, его в крымском кинотеатре покажут. А аниме ты посмотрела, которое я тебе записывал? Все семьдесят пять серий? И мувик? И мангу? Ну ты даешь! Доску еще не купила? Только камни? И играть не с кем? Ха-ха. Вот я приеду… А, так вы тоже билеты взяли уже? О, я тогда уже уеду… Ну ладно, пока. Тин привет передавай, а то я ее вечность не слышал уже.
Довольный Илюша спустился вниз к родителям, поправил значок на футболке с надписью про себя же и стал строить глазки пятилетней девчонке, сидящей напротив. Девчонка смущалась и отворачивалась.
– Девочка-девочка, хочешь значок? – хитро спросил Илюша.
Девочка поджала ноги и уткнулась лицом в колени.
– Ты мне уже давал значок, – пробубнила она.
– Хонто? Хонто-хонто? – оживился Илюша и вкрадчиво поинтересовался: – А еще один хочешь?
– Ты мне три дал, – ответила девчонка в колени. Потом порылась в кармане, достала шуршащие значки и показала: – Вот.
Илюша разулыбался. Девочка рассматривала значки.
Илюша повернулся к маме, придвинулся, потерся головой о рукав и сказал:
– Я придумал классную психологическую игрушку. Хочешь, расскажу?
– Опять что-то анимешное свое? – подозрительно спросила мама.
– Ну там крутая штука, ну вообще, давай расскажу! – взмолился Илюша, сложил в молитве руки и посмотрел на маму жалостливо-жалостливо. – Интересно, очень!
