Внезапно он почувствовал, как тонкие пальцы Хелены стиснули его руку.
— Сейчас, сейчас… не пропустите!
Она не объяснила ему, чего он должен был не пропустить, но он инстинктивно чувствовал, что это что-то очень важное. И вдруг увидел, как солнечный свет, только что широким потоком лившийся в туннель, начал постепенно тускнеть, по каменному полу протянулись длинные тени, затем они расползлись по стенам, быстро поглощая внутренности туннеля, словно кто-то играл с гигантским выключателем. И вдруг на противоположной стенке ярко вспыхнул какой-то знак… или скорее какая-то буква. У Бьерна перехватило дыхание. Ну конечно, это была буква «Б». А в следующий миг солнечный свет окончательно погас и гранитный туннель опять погрузился в непроглядную тьму.
— Вы… видели? — тихо прошептала Хелена.
— Да, — так же тихо ответил он.
— Что это был за знак?
— Буква «Б», кажется, — сказал он.
— «Б»? — дрожащим голосом повторила она. И вдруг, закрыв лицо руками, закричала: — Нет, я не хочу верить в это, нет, нет, нет!
— Что случилось, Хелена? — уставился на нее ошеломленный Бьерн.
Не отвечая ему, она круто повернулась и бросилась бежать вниз по склону. Он видел только ее длинные темные волосы, развевающиеся по ветру, и слышал, как закричали встревоженные ее неожиданным стремительным рывком гагары.
Опомнившись, Бьерн побежал вслед за ней. Но Хелена намного опередила его, к тому же он едва не подвернул ногу, неудачно приземлившись на один из прятавшихся в траве камней.
Однако Бьерн продолжал упорно бежать вперед — ему все-таки хотелось выяснить, что же случилось, что стояло за этим странным восклицанием и поспешным бегством Хелены.
Наконец он подбежал к своей машине. Хелена стояла возле нее, тяжело дыша, грудь ее бурно вздымалась.
— Что же все-таки случилось? — стараясь как-то совладать с дыханием, осторожно поинтересовался Бьерн. — Почему вы так стремительно убежали?
Она подняла на него глаза, в которых застыло отчаяние.
— Это древнее пророчество. Оно ужасно! — В ее голосе послышался всхлип.
— Какое пророчество? — не понял Бьерн. — О чем вы?
Хелена обхватила себя руками, точно ей внезапно стало зябко.
— То место, где мы только что были, называется Ларец друидов, — глухо произнесла она. — Весь год он стоит совершенно пустой и абсолютно темный. Ни один луч света не заглядывает в него. И только в определенный час в день летнего солнцестояния солнце на несколько секунд проникает в него. Освещает все пространство Ларца, после чего солнечный луч вычерчивает на стене первую букву имени того, кто должен стать твоим мужем. Вы видели, что луч прочертил букву «Б». — Она в отчаянии начала кусать губы. — А сына Хенрика Крага, которого тот так хочет видеть моим мужем, зовут Биргер. Биргер Краг — человек, который мне по-настоящему ненавистен. Вы понимаете, что это значит?!
Бьерн удивленно уставился на нее.
— Вы действительно верите в это, Хелена?
— Это очень древнее пророчество. Разве можно в него не верить?! — В голосе Хелены слышались слезы.
Бьерн шагнул к ней и заключил ее в свои объятия.
— Но ведь кроме Биргера существует еще очень много других имен, начинающихся на букву «Б», — прошептал он. — Имя Бьерн, например.
— Бьерн? — повторила она, словно не веря тому, что он только что сказал.
— Да. Так зовут меня. И я… — он вдруг ощутил, что у него за спиной вырастают крылья, — я люблю вас, Хелена!
— Вы меня любите? — Она смотрела на него расширившимися глазами. — Вы…
— Я люблю вас, — точно клятву, произнес Бьерн и, склонившись к ней, поцеловал ее в губы. Потом еще раз… Он не отпускал от себя Хелену, а продолжал сжимать ее в объятиях и целовать, целовать без устали, вдыхая нежный аромат ее кожи и смешивавшийся с ним соленый запах моря.
Словно опомнившись, Хелена наконец отстранилась от него.
— Вы сумасшедший!
— Я счастлив быть таким сумасшедшим, Хелена, — пробормотал Бьерн. — Что в этом плохого?
— Я боюсь, вы шутите. Этого просто не может быть.
Бьерн попытался снова притянуть ее к себе и поцеловать, чтобы подтвердить всю серьезность своих намерений, но Хелена, покачав головой, отстранилась от него.
— Не надо, Бьерн. Вы же видите, как мне нехорошо.
— Но почему вы решили, что «Б», начертанное солнечным лучом на куске гранита, — это именно «Биргер»?! — вскричал он. — Ведь это может быть «Бьерн». Это и есть Бьерн! — Ой схватил Хелену в охапку и привлек к себе с такой силой, что ей не удалось увернуться. — Я люблю вас, Хелена. Вот почему я приехал на Фредериксе. Теперь вы все знаете. — Тяжело дыша, он попытался заглянуть ей в глаза. — Скажите, а вы испытываете ко мне какие-то чувства?
— Отпустите меня, — безжизненным голосом произнесла она. — Прошу вас. — Она помолчала. — Пожалуйста, отвезите меня домой. Я чувствую себя совсем разбитой.
Бьерн молча кивнул и уселся за руль. Машина тронулась. Солнце все так же весело и ярко светило в ветровое стекло, но на душе у него было сумрачно. Он не отрывал глаз от дороги, избегая смотреть на Хелену, застывшую всего в нескольких сантиметрах от него.
Вскоре впереди показались очертания зданий Фредериксхавна и королевской крепости.
— Вас где высадить? — чужим, каким-то деревянным голосом осведомился Бьерн.
— Можете подвезти меня прямо к дому? — тихо спросила Хелена.
Он молча кивнул. Через пару минут колеса «форда» зашуршали по прибрежному песку. Впереди мелькнули стены желтого домика, где жила Хелена.
— Все, остановите здесь. А то, не дай бог, завязнете. Мы с матерью потом не сможем вытащить вас. — Она выбралась из машины и не оглядываясь пошла в сторону домика.
Бьерн выскочил из автомобиля.
— Хелена!
— Что? — Она медленно обернулась.
— Вы говорили про праздник по случаю Вальпургиевой ночи. Приглашали меня отметить его в море ночью на лодках — так, как это принято на Фредериксе. — Он вдруг почувствовал комок в горле и судорожно сглотнул, стараясь избавиться от него. — Ваше приглашение остается в силе?
Хелена молча смотрела на него. В ее глазах читалась растерянность. Похоже, она просто забыла о том, что говорила Бьерну до поездки на гору Эгебьерг.
— Извините, Бьерн, но сейчас мне трудно говорить об этом, — промолвила наконец она. — Позвоните мне ближе к вечеру. Хорошо?
— Но у меня нет вашего номера телефона! — в панике вскричал он.
Хелена обернулась.
— Позвоните Крагу. Он с удовольствием сообщит его вам. — С этими словами она вошла в дом, закрыв за собой дверь.
Какая она все-таки упрямая и своенравная, рассердился Бьерн. Неужели какой-то солнечный луч, блеснувший на пару секунд среди темных старых камней, значит для нее больше, чем мои слова? Ведь я же сказал ей, что люблю ее! А она заладила: «Б» значит «Биргер»! Почему не Бьерн? Объяснить и доказать ничего не может, а упрямится как баран. Вроде бы неглупая девушка. Неужели абсолютная красота сделала ее такой упертой? А жаль, мы могли бы быть счастливы с ней, я это чувствую.
