Она медленно поднялась по лестнице в комнату его сестер и направилась к Саре, сев на кровать девочки, она спросила ее, нравится ли ей ее новая жизнь.
— Да! — ответила девочка. — Очень нравится. Мадам Болье сказала, что сошьет мне платья. Много платьев. Я спросила ее, не может ли она сшить одно для моей куклы, но она сказала, что не может. — Сара била ножками по краю кровати, не доставая до пола.
— Я помогу тебе сшить платье для твоей куклы, — сказала Элизабет.
Сара заулыбалась и прижалась к ней.
— Спасибо, леди Элизабет.
Искренняя признательность маленькой девочки тронула Элизабет. Она заметила, что ошеломленная Элли никак не может определиться с выбором тканей на платья.
— Пожалуй, я помогу твоей сестре, — сказала Элизабет Саре.
— Я не знаю, какую материю выбрать, — пожаловалась Элли.
— Для начала белый шелк и голубой муслин, — сказала Элизабет, подходя к столу, на котором мадам Болье разложила ткани. — Вам очень пойдет светлое.
Элли сжала руку Элизабет:
— Спасибо. Я ни на чем не смогла бы остановиться без вашей помощи.
Элизабет улыбнулась:
— Мы сейчас быстро подберем все, что нужно. — Она повернулась к портнихе и добавила: — Белый шелк — для представления ко двору. Это приличествует сестре герцога.
— Да, миледи, — отозвалась мадам Болье. — По-моему, к ее глазам подойдут сапфиры.
— Сапфиры? — пролепетала Элли.
— Прекрасный выбор, мадам. Ничего слишком бросающегося в глаза. Я припоминаю, у моей матери был очень красивый сапфировый кулон и серьги к нему, которые должны идеально подойти к этому платью.
Элизабет молила Бога, чтобы Уильяма не слишком огорчили цены, но платье для представления ко двору должно быть самым красивым из тех, которые молодой женщине предстояло носить какое-то время. И оно должно соответствовать представлению королевы о том, каким ему полагается быть, — непростая задача.
Пока они выбирали ткани для Элли, мадам Болье обмеряла стоявшую с недовольным видом Люси. Затем Элизабет и мадам в течение нескольких минут совещались о том, что подойдет Люси. Пастельные тона на темненькой Люси смотрелись бы линялыми и выцветшими.
— Слишком темное не пойдет, она ведь совсем молоденькая, — сказала мадам Болье.
— С этим я согласна, но пастельные тона тоже не годятся. — Элизабет задумалась. Припоминая, что носила Дженнетт в таком возрасте, и вспомнила. — Слоновая кость для представления ко двору и светлые оттенки различных цветов для остального.
— Вы уверены? — спросила портниха.
— Да. Такие цвета выбирала леди Дженнетт в ее возрасте.
Мадам Болье кивнула:
— Я помню! Я сошью несколько таких платьев.
— Кто такая леди Дженнетт? — нетерпеливо спросила Люси.
— Моя близкая подруга, — ответила Элизабет. — Я вас познакомлю с ней. Когда все будет готово, мы научим вас хорошим манерам. Я также найму вам учителя танцев.
— Хорошим манерам?
Люси хихикнула.
— Она говорит точь-в-точь как Эбигейл с ее хорошими манерами и чопорностью.
— Кто такая Эбигейл? — спросила Элизабет, надеясь, что это та самая Эбигейл, о которой говорил Уильям.
Элли покачала головой.
— Эбигейл Мейсон. Уилл думает, что они любят друг друга.
— А вы так не думаете? — быстро спросила Элизабет.
— Нет, — в один голос ответили Элли и Люси.
Элизабет пождала, пока уйдет портниха, а потом задала еще несколько вопросов.
— Почему вы считаете, что ваш брат не влюблен в Эбигейл Мейсон?
Люси плюхнулась на кровать.
— Это ужасная особа. Он просто не может быть влюблен в нее. Ее интересуют только положение в обществе и деньги.
— Сейчас у него все это есть. Так почему она не вышла за него замуж прежде, чем он поехал в Лондон?
— Мы этого не знаем, — сказала Элли. — Я никогда не понимала, что он в ней нашел. Она производит впечатление очень… ну, эгоистичной. Может быть, за последние пять лет, она изменилась, но я в этом очень сомневаюсь.
Элизабет нахмурилась. Во всем сказанном не было смысла.
— Как вы считаете, Уилл действительно любит ее?
Люси засмеялась.
— Мой брат — глупец, когда дело касается женщин. Он считает, что поскольку она из образцовой американской семьи, то непременно станет идеальной женой.
— То есть все дело в ее имени и окружении, прошептала Элизабет.
— Совершенно верно, — сказала Элли, кивнув.
Имя для него важнее, чем настоящая любовь.
Имя.
«А у меня, — подумала Элизабет, — вообще нет имени».
Глава 7
Ричард вслед за женой вошел в их дом на Кавендиш-стрит. Кэролайн вихрем ворвалась в прихожую и швырнула на пол сумочку. Гнев ее все возрастал.
— Должно же быть что-то, что мы можем сделать! — кричала она.
Ричард подобрал сумочку и передал ее служанке.
Вслед за разбушевавшейся женой он прошел в малую гостиную.
— Боюсь, мы ничего не можем сделать.
— Ты видел, как он смотрит на Элизабет. И она назвала его по имени! Может быть, он собирается взять ее в жены, чтобы она народила ему кучу детей, как его отец.
Ричард сел и откинулся в кресле. Почему он думал, что брак с молодой женщиной будет удачным? Она доводила его до белого каления, и из-за нее он по уши влез в долги.
— Кэролайн, он — герцог. Пока он жив, я буду только бароном. Ты должна с этим смириться.
— Мои… наши дети заслуживают лучшего. Конечно, сейчас ты являешься предполагаемым наследником. Если с герцогом что-нибудь приключится до того, как у него появятся дети…
Ричард приподнял голову и уставился на жену.
— Даже не думай об этом, Кэролайн. Кэролайн хмыкнула.
— Я уж точно не собиралась его убивать.
— Тогда что ты имела в виду?
Она сложила руки на своем выпиравшем животе.
— Если у него не будет детей, следующим герцогом станешь ты или один из наших сыновей.
Эта женщина сошла с ума.
— И как ты собираешься помешать ему, обзавестись потомством? Ему всего двадцать восемь лет. Его едва ли можно назвать старым.
— Он может никогда не жениться, — просто сказала она.
— Боюсь, он не нуждается в нашем разрешении, дорогая. И между герцогом и Элизабет, кажется, что-то происходит.
— Согласна. Поэтому нам следует разлучить их.
