В другой раз, перед самым рассветом, мы причалили к верхнемуконцу острова – и вдруг видим: с западной стороны плывет к нам целый дом. Домбыл двухэтажный и здорово накренился. Мы подъехали и взобрались на него –влезли в окно верхнего этажа. Но было еще совсем темно, ничего не видно; тогдамы вылезли, привязали челнок и сели дожидаться, когда рассветет.
Не успели мы добраться до нижнего конца острова, как началосветать. Мы заглянули в окно. Мы разглядели кровать, стол, два старых стула, иеще на полу валялось много разных вещей, а на стене висела одежда. В дальнемуглу лежало что-то вроде человека. Джим окликнул:
– Эй, ты!
Но тот не пошевельнулся. Тогда и я тоже окликнул его. Апотом Джим сказал:
– Он не спит – он мертвый. Ты не ходи, я сам пойду погляжу.
Он влез в окно, подошел к лежащему человеку, нагнулся,поглядел и говорит:
– Это мертвец. Да еще к тому же и голый. Его застрелилисзади. Должно быть, дня два или три, как он умер. Поди сюда, Гек, только несмотри ему в лицо – уж очень страшно.
Я совсем не стал на него смотреть. Джим прикрыл его каким-тостарым тряпьем, только это было ни к чему: я и глядеть-то на него не хотел. Наполу валялись старые, замасленные карты, пустые бутылки из под виски и еще двемаски из черною сукна, а все стены были сплошь исписаны самыми сквернымисловами и разрисованы углем. На стене висели два заношенных ситцевых платья,соломенная шляпка, какие-то юбки и рубашки и мужская одежда. Мы много кое-чегоснесли в челнок – могло пригодиться. На полу валялась старая соломенная шляпа,какие носят мальчишки; я ее тоже захватил. А еще там лежала бутылка из-подмолока, заткнутая тряпкой, чтоб ребенку сосать. Мы бы взяли бутылку, да толькоона была разбита. Были еще обшарпанный старый сундук и чемодан со сломаннымизастежками, и тот и другой стояли раскрытые, но ничего стоящего в них неосталось. По тому, как были разбросаны вещи, видно было, что хозяева убежаливторопях и не могли унести с собой все пожитки.
Нам достались: старый жестяной фонарь, большой нож безручки, новенький карманный ножик фирмы Барлоу (такой ножик ни в одной лавке некупишь дешевле, чем за полдоллара), много сальных свечей, жестяной подсвечник,фляжка, жестяная кружка, рваное ватное одеяло, дамская сумочка с иголками,булавками, нитками, куском воска, пуговицами и прочей чепухой, топорик игвозди, удочка потолще моего мизинца, с большущими крючками, свернутая в трубкуоленья шкура, собачий ошейник, подкова, пузырьки из-под лекарств, без ярлыков;а когда мы собрались уже уходить, я нашел довольно приличную скребницу, а Джим– старый смычок от скрипки и деревянную ногу. Ремни вот только оторвались, атак совсем хорошая нога, разве только что мне она была длинна, а Джиму коротка.А другую ногу мы так и не нашли, сколько не искали.
Так что, вообще говоря, улов был неплохой. Когда мысобрались отчаливать от дома, совсем уже рассвело. Мы были на четверть милиниже острова; я велел Джиму лечь на дно челнока и прикрыл его ватным одеялом, –а то, если б он сидел, издали было бы видно, что это негр. Я стал править киллинойсскому берегу с таким расчетом, чтобы нас отнесло на полмили вниз потечению, потом держался под самым берегом, в полосе стоячей воды. Мы вернулисьна остров без всяких приключений, никого не повстречав.
Глава 10
После завтрака мне пришла охота поговорить про мертвеца ипро то, как его убили, только Джим не захотел. Он сказал, что этим можнонакликать беду, а кроме того, как бы мертвец не повадился к нам таскаться поночам, – ведь человек, который не похоронен, скорей станет везде шляться, чемтот, который устроен и лежит себе спокойно на своем месте. Это, пожалуй, быловерно, так что я спорить не стал, только все думал об этом: мне любопытно былознать, кто же это его застрелил и для чего.
Мы хорошенько осмотрели одежду, которая нам досталась, инашли восемь долларов серебром, зашитые в подкладку старого пальто из попоны.Джим сказал, что эти люди, наверное, украли пальто: ведь если б они знали прозашитые деньги, так не оставили бы его здесь. Я ответил, что, верно, они жеубили и хозяина, только Джим не хотел про это разговаривать.
Я ему сказал:
– Вот ты думаешь, что это не к добру, а что ты говорилпозавчера, когда я принес змеиную кожу, которую нашел на верху горы? Тыговорил, будто хуже нет приметы, как взять в руки змеиную кожу. А что плохогослучилось? Мы вот сколько всего набрали, да еще восемь долларов в придачу!Хотел бы я, чтоб у нас каждый день бывала такая беда, Джим!
– Ничего не значит, сынок, ничего не значит. Ты не оченьторасходись. Беда еще впереди. Попомни мои слова: она еще впереди.
Так оно и вышло. Этот разговор был у нас во вторник, а впятницу после обеда мы лежали на травке у обрыва; у нас вышел весь табак, и япошел в пещеру за табаком и наткнулся там на гремучую змею. Я ее убил, свернулкольцом и положил Джиму на одеяло: думаю, вот будет потеха, когда Джим найдет усебя на постели змею! Но, конечно, к вечеру я про нее совсем позабыл. Джимбросился на одеяло, пока я разводил огонь, а там оказалась подружка убитой змеии укусила Джима.
Джим вскочил да как заорет! И первое, что мы увидели присвете, была эта гадина: она свернулась кольцом и уже приготовилась опятьброситься на Джима. Я ее в одну минуту укокошил палкой, а Джим схватил папашинубутыль с виски и давай хлестать.
Он был босиком, и змея укусила его в пятку. А все оттого,что я, дурак, позабыл: если где-нибудь оставить мертвую змею, подружкаобязательно туда приползет и обовьется вокруг нее. Джим велел мне отрубитьзмеиную голову и выбросить, а потом снять со змеи кожу и поджарить кусочекмяса. Я так и сделал. Он съел и сказал, что это его должно вылечить. И еще онвелел мне снять с нее кольца и привязать ему к руке. Потом я потихоньку вышелиз пещеры и забросил обеих змей подальше в кусты: мне вовсе не хотелось, чтобыДжим узнал, что все это из-за меня вышло.
Джим все потягивал да потягивал из бутылки, и время отвремени на него что-то находило: он вдруг начинал вертеться и орать, какполоумный, а потом опомнится – и снова примется за бутыль.
Ступня у него здорово распухла, и вся нога выше ступни тоже;а потом мало-помалу начало действовать виски. Ну, думаю, теперь дело пойдет напоправку. Хотя, по мне, лучше змеиный укус, чем папашина бутыль.
