— Ты занимаешься написанием хроник? — заинтересовался граф.
Шарль Толстяк попытался смиренно поклониться, но не устоял на перекосившейся повозке и сорвался вниз. Дружный хохот рыцарей огласил опушку.
— С вашего позволения, я пишу всё, что угодно благородным господам, и оформляю тексты множеством рисунков, кои оживляют книгу и придают ей красоту и неповторимость, — поспешил похвалить себя Толстяк. — Если вашей светлости интересно, я могу хоть сейчас вскрыть мой сундук и продемонстрировать вам мои таланты.
— У меня будет для тебя работа, — громко сказал граф де Парси, вдоволь насмеявшись. — Что ж, пожалуй, сегодняшний день на редкость удачен. Разделайте кабана, — велел он кому-то из свиты, — и отправляйтесь в замок.
— Ваша светлость, — позвал Шарль, молитвенно сложив руки на груди. — А как же мне донести мои вещи? Повозка сломалась, несчастный мул издох!
Граф не обратил внимания на этот призыв о помощи, зато барон де Белен вновь вернулся к опрокинутой телеге.
— Я пришлю за вами людей… Что у вас за груз?
— Книги и рукописи. Другим богатством я себя не обременяю.
— За вами приедет мой оруженосец с вьючными лошадьми. Через пару часов он будет здесь. Отсюда до замка его светлости подать рукой, так что скоро вам представится возможность уютно устроиться за обеденным столом и выпить доброго вина.
— Буду молить пресвятую Деву о вашем вечном здравии, мессир! — благоговейно воскликнул Шарль.
— Лучше уж ты напиши историю о моей встрече с мессиром Ван Хелем. Наша встреча должна стать достоянием рыцарских хроник. — Барон де Белен оскалился. — Как видишь, у меня тоже есть для тебя работа, брат Шарль. И обычно я бываю более щедр, чем его светлость. Учти это…
* * *
Шумное застолье быстро утомило Ван Хеля. Рыцари успели сильно опьянеть, некоторые спали, уткнувшись головой в блюдо, другие вытянулись на скамьях, покрытых коврами и подушками, кое-кто продолжал лениво, без аппетита, пережёвывать мясо, остальные перебрасывались пустыми фразами, вовсе не слушая друг друга и скучающе смотрели на плясавших в центре зала шутов, приехавших в замок графа дней пять назад. Ван Хель вышел из-за стола и спросил у прислужника, где могли находиться покои женщин, занимавшихся вышивкой.
— Ступайте вниз по лестнице, господин. Внизу пойдите по коридору до конца. Там минуете охотничий зал, а после него снова будет коридор. Вот где-то в тех краях и должны быть комнаты мастериц…
Изабеллу он увидел в охотничьем зале. Она в задумчивости стояла перед огромной головой лося, висевшей на стене, и, похоже, была зачарована размахом его невероятно больших ветвистых рогов. Она была в мягкой голубой рубахе до пола, поверх которой была надета тёмно-синяя далматика[9]; небольшое лёгкое покрывало одного цвета с далматикой окутывало её голову и ниспадало на плечи.
— Изабелла, — негромко позвал Хель, — любовь моя!
Девушка медленно обернулась. Несколько мгновений она вглядывалась в сумрак зала, затем лицо её озарилось счастьем.
— Милый Ванхель! Неужели это вы? Сердце моё, душа моя! — Она бросилась к нему и прильнула головой к его груди.
— Изабелла, дорогая, как вы?
— Совсем извелась. Я уже думала, что никогда не увижу вас.
— Прошло не так много времени.
— Для меня это была целая вечность!
— Поверьте, вечность сильно отличается от семи дней нашей разлуки.
— Я боялась… Боялась, что вы не приедете сюда… не сможете… Эта мысль пугала меня пуще смерти.
— Смерти нет, любовь моя…
— Её не будет, если только мы заслужим жизнь вечную нашей праведной жизнью, — поправила его Изабелла.
— Смерти нет, — повторил Хель, гладя девушку по голове, — есть только безумно сильный страх перед ней… Но не будем спорить об этом, — поспешил сказать он, увидев, что Изабелла шевельнула красивыми губами, чтобы возразить ему. — Как вам тут живётся? Хорошо ли вас устроили?
— Очень уютно. Разве что здесь гораздо скучнее, чем в городе. И стены эти каменные нагоняют тоску… Зато скоро будет рыцарский турнир! Все здешние уверяют, что ради такого блестящего праздника можно провести в ожидании хоть целый год!.. Ванхель, пойдёмте, я покажу вам мою скромную обитель.
Она потянула его за собой, радуясь его присутствию, как малый ребёнок любимой игрушке.
— Сюда. — Она завела его в небольшую комнату, стены которой были сплошь увешаны шкурами зверей. В стене напротив двери располагался камин, в нём пылал огонь. Справа от входа громоздилась мощная дубовая кровать, накрытая пуховым одеялом и пледом из сшитых звериных шкур. Возле кровати примостилась тумбочка со всевозможными баночками и флаконами, без которых немыслим женский туалет. Прямо за тумбочкой возвышался деревянный шкаф. Посреди комнаты стояла большая деревянная рама с натянутым на ней полотном.
— Здесь вы занимаетесь вышиванием? — спросил Хель.
— Пока ещё только обживаюсь, ведь я приехала всего позавчера вечером. Но для работы всё уже готово. Если захочу, могу вообще не выходить отсюда. Мне будут приносить сюда кушанье.
Он обошёл комнатку по периметру и остановился перед тумбочкой. Его взгляд задержался на раскрытом резном ларце.
— Изабелла, что это? — Хель подцепил пальцем кожаный шнурок, на котором была подвешена крохотная деревянная куколка: обнажённая женская фигурка с поднятыми и сложенными над головой руками. — Откуда это у вас?
— Матушка передала мне перед своей смертью, — пояснила девушка. — Она сказала мне по секрету, что эта деревянная фигурка очень необычна.
— Что ещё сказала она?
— Что это амулет и что давным-давно он принадлежал какому-то очень знатному человеку. — Изабелла неуверенно пожала плечами. — Только я не знаю, кому именно.
— Как же он попал к вашей родительнице?
— От её матушки, а та получила его от своей… Это родовой амулет. Только теперь такую вещицу нельзя носить на теле, потому что она языческая. Но мне было велено хранить её и никогда не расставаться с этим амулетом, хоть он и пришёл из варварских времён.
— Так вы, моя милая Изабелла, оказывается, происходите…
— От кого? — жадно спросила она.
— Вы слышали о знаменитом короле Артуре?
— Сейчас бродячие артисты всюду поют о нём песни.
— Так вот знайте: этот амулет принадлежал ему.
— Не может быть!
— Поверьте мне. — Хель вытянул перед собой руку, и деревянная фигурка легонько закачалась, повиснув на шнурке.
— Откуда вы знаете?
— Я много чего знаю… Вы когда-нибудь внимательно разглядывали эту вещицу?
