Глава первая
Душный Мо слышит музыку
С утомленных деревьев падали листья и день за днем теряли краски на лесной подстилке. Прохладный ветерок заострился и покусывал всякого, кто не успел нарастить густой мех или перья. Надвигалась зима.
На берегу реки возле громадного стального города, прозванного зверями Рассеченным Небом, собралась кучка выдр. Они жались друг к другу в надежде согреться, а подмерзшая земля хрустела у них под лапами. Выдры расселись перед странствующим койотом; на спине у бродяги висела старая гитара, сделанная из консервной банки.
– Если вы опасаетесь грядущих холодов, позвольте спеть вам песню о настоящих зимах в Воющих Землях, где солнце светит, но не греет, где лед на озерах толще черепашьего панциря, где чихнешь – а на землю ледышки посыплются. Это голодные зимы, и чувак без запасов однозначно замерзает и помирает.
Голос койота пугал и успокаивал одновременно. Слова скатывались у него с языка, словно камушки в подливке. Слушая его, выдры держали друг друга за лапы.
– Доводилось чихать ледышками?
Выдры в благоговейном молчании помотали головами.
– Хотите послушать песню об этом?
Выдры дружно закивали.
Никто еще не видал банду выдр такой притихшей. Ведь это были Громилы с Гром-реки, двадцать хвостов, и они считали себя самой крутой, самой сплоченной и самой грозной бандой из всех окрестных банд речных выдр.
Разве не они три сезона назад своротили большую Бобровую Плотину?
Конечно они.
Разве не они не далее как прошлым летом прогнали взрослого ястреба?
Все знали, что это они, особенно тот перепуганный ястреб.
Разве не их банда приставала и задиралась к каждой проходящей мимо твари? Разве не они считали себя единственными корешами по лапе, с кем вообще стоит водиться?
Угу, то были Громилы с Гром-реки, лучшие из братьев и борзейшие из зверей.
Так почему же они сидели, отвесив челюсти и округлив глаза, и слушали байки какого-то облезлого койота, вместо того чтобы навалять ему по первое число, содрать с него шкуру и украсить ею свои уютные гнезда в речном берегу?
Именно этот вопрос и поднял с рычанием вожак банды, Душный Мо, как раз когда койот собрался запеть.
– Мне бы этой зимой не помешал диван из шкуры койота, – заявил Душный Мо. – Уж очень она у него теплая, как по мне!
Койот присел на задние лапы и смерил предводителя выдр взглядом вдоль и поперек. По серой морде блуждала ухмылка, а в глазах плясали чертики. Серо-бурый мех у него на спине рассекали старые шрамы, и он не носил ни клочка одежды.
Даже выдры более свободные, чем любое другое племя, носили сотканные из водорослей манжеты и вязаные зеленые шапочки с эмблемой банды спереди: высунутая из речных волн жуткая выдрья лапа с зажатой в кулаке рыбой.
Вдобавок они все до единого были в очках, поскольку на суше выдры близоруки.
Как-то мимохожий скунс крикнул, что, мол, им больше подходит не «Громилы», а «Терпилы». Душный Мо, никогда не спускавший оскорблений, затащил этого скунса в реку и держал его под водой, пока из того вся вонь не вымылась. После этого никто не смел выказывать неуважение Громилам с Гром-реки.
Но этого койота, похоже, ни на волосок не волновали ни Громилы, ни репутация Душного Мо как топителя скунсов. Он вышел из темных кустов и уселся перед выдрами, не почесавшись даже поздороваться, а затем предложил спеть для них так, словно берег реки был его дом родной.
Душный Мо этого не стерпел.
– Так как насчет убраться отсюда, койот, прежде чем я сделаю так, что ты уже никогда ниоткуда не уберешься?
Койот любил свою зимнюю песню и не любил, когда его перебивали в самом начале. В ответ на требование Душного Мо убраться отсюда бродяга облизнулся.
– И в мыслях не было надоедать таким славным ребятам, – произнес он, и камушки в его голосе застучали отчетливее. – Понимаю, вам, выдрам, надо еще немало побузить, прежде чем зима прижмет как следует. Я всего лишь усталый путник, ищущий недолгого отдыха в приятной компании. Я скоро уйду. Но может, сначала все-таки спою вам песенку?
– Тебе здесь не рады, – заворчал на него Мо, разминая перепончатые лапы перед дракой. – И никому неохота слушать твои завывания. Верно, парни? – Он наморщил нос, обнажив клыки. Остальная банда встала у него за спиной и тоже заворчала.
Койот был больше их всех, но они далеко превосходили его числом. Он вздохнул и перекинул гитару со спины на грудь.
– Почему бы мне не сыграть вам перед уходом всего одну песенку? Она коротенькая.
При виде гитары Душный Мо расхохотался.
– У тебя на гитаре струн нет, – ткнул он пальцем. Прочие выдры заржали вслед за вожаком, потому что и впрямь на жестяной гитаре у койота не было ни единой струны. – Что толку в гитаре без струн? Она ж ни звука не издаст!
– Что ж, тогда придется слушать внимательнее, – отозвался койот и начал настраивать невидимые струны.
Выдры перестали смеяться и нахмурились. Странный какой-то койот. А вдруг у него пенная лихорадка? Так-то он пену из пасти не пускал, но вел себя более странно, чем любой представитель псовых, кого доводилось встречать Громилам с Гром-реки.
Койот страстно перебирал и бил по невидимым струнам, прикрыв глаза и притоптывая задними лапами, кивая в такт одному ему слышной мелодии.
Затем открыл глаза и воззрился на опешивших выдр:
– По нраву вам моя песня, парни?
– Ничего ж не слышно, – проворчал Душный Мо.
– Слушайте внимательнее, – ответил койот. – В конце концов, я эту песню для вас, Громилы, писал.
Выдры подались вперед, дабы вслушаться лучше, пригнув толстые шеи и опустив маленькие головы ближе к гитаре. Крохотные ушки подергивались в предвкушении музыки.
Койот свысока обвел взглядом свою аудиторию, перехватил музыкальный инструмент поудобнее… развернул и треснул Душного Мо тяжелым концом по голове!
Со шлепком впечатав вождя мордой в холодную грязь, он снова замахнулся и провел гитарой по выстроившимся в рядок выдрам, сбив их в одну мокрую кучу.
