— А почему вы хотите сделать Джеку приятное? —спросила Джейн, послушно укладываясь и уютно свернувшись калачиком.
— Потому что я хочу, чтобы он решил остаться на ранчо.И еще хочу, чтобы он забыл, как я повысила на него голос.
Джейн кивнула.
— Джек не любит, когда кричат.
— Да я не слишком.., ладно, хватит. Я тоже не люблю,когда кричат.
Тринити вскочила, быстро сбросила с себя пеньюар и отворилабелый гардеробный шкаф. Восемь платьев, и все они несравненно лучше тогочерного уродства, которое она отшвырнула ногой в угол комнаты. Припомнив, чтодед всегда любовался ею, когда она одевалась в розовое, Тринити достала изшкафа мягкое и свободное платье из розового шелка, отделанное белыми кружевами,и повернулась к кровати.
— Что ты скажешь об этом… ox, — выдохнула она,очарованная видом маленькой девочки, успевшей крепко уснуть всего за несколькосекунд.
Негромкий стук в дверь спальни привлек внимание Тринити. Ктобы это мог быть? Еще одна маленькая гостья? Хорошо, что у нее такая широкая и мягкаякровать!
Тринити не хотелось, чтобы старшая сестра, хорошенькаямаленькая Мэри, почувствовала себя обиженной. Набросив на себя розовое платье,она поспешила к двери и отворила ее, опасаясь, что постучат еще раз, погромче,и стук разбудит Джейн.
— О! — Тринити уставилась в большие зеленые глазаДжека Райерсона и пробормотала невнятно:
— Какой сюрприз!
— Я умудрился потерять сестричку, — объяснил он свиноватой улыбкой.
Тринити улыбнулась в ответ.
— Она здесь. Взгляните сами. Право, мистер Райерсон,она очаровательна. — Взяв Джека за локоть, Тринити подвела его ккровати. — Видели вы когда-нибудь более милое существо?
Джек откашлялся.
— Я отнесу ее к ней в постель.
— Ну что вы! Девочка очень устала. Пусть поспит здесьнемного.
— Если вы не против.
Он взял с изножья кровати плед, развернул его и укрылсестру, потом наклонился и легонько поцеловал разрумянившуюся щечку. Тринитисмотрела на эту сценку с восторгом, от души желая научиться такому же нежному изаботливому отношению к детям.
— Все остальные ждут нас пить чай на крыше, мистерРайерсон?
— Да. Если вы и в самом деле не против, я оставлю Джейнздесь и присоединюсь к ним, пока вы одеваетесь.
— Вы не могли бы задержаться на минуту? Вот… — Онаповернулась спиной к Джеку. — Могу я попросить вас застегнуть мне пуговицысзади?
Он снова откашлялся, и Тринити порадовалась, что не видитего лица. Покраснел ли он? Или, что вероятнее, смущен и задет тем, что онапозволяет ему дотрагиваться до себя, будучи полуодетой? Она и сама былапорядком смущена, но если им предстоит через две короткие недели стать мужем иженой, не лучше ли уже с этого времени привыкать к такого родасоприкосновениям? Не рекомендовал ли Рассел Брэддок — опытный брачный агент —именно такой вариант?
«Используйте эти две недели для того, чтобы мало-помалуувеличивать ваши с ним соприкосновения. Не только интеллектуальные, но ифизические, — советовал он. — Некоторые из моих невест выходили замужв тот же день, когда познакомились с женихом. Отнеситесь к этому как к некоейвозможности. Если вы с толком воспользуетесь временем, которое он проведет,оценивая разумность инвестиции, первая брачная ночь окажется менееустрашающей».
Тринити чувствовала себя униженной при одной мысли об этойсакраментальной ночи, но вынуждена была признать, что в совете Брэддока естьздравый смысл. Кроме того, под платьем она не голая, и пальцы Джека неприкасаются к обнаженному телу. Белая шелковая сорочка создает определенную,хоть и возбуждающую преграду.
Пальцы Джека начали застегивать крошечные пуговки — их рядтянулся от воротника платья до талии. Быстрые, уверенные движения убедилиТринити, что Джеку приходилось застегивать платье бесчисленному количествуженщин. Приступ ревности, похожий на тот, что она испытала из-за частыхупоминаний о бывшей нареченной Джека, охватил Тринити.
«Ты просто гусыня, — выругала она себя. — Радуйся,что он опытный мужчина, и прикосновения его легки и нежны».
Слегка расслабившись, Тринити начала не без удовольствияприслушиваться к тем необычным для нее ощущениям, которые возникали припродвижении быстрых пальцев вверх по ее спине, слегка задерживаясь, когдапуговица не поддавалась. К тому времени, как пальцы добрались до вырезаворотника, она была порядком возбуждена.
— Дело сделано, — объявил наконец Джек.
Тринити быстро повернулась, чтобы застать врасплох и уловитьвозможное смущение, однако выражение его лица оставалось совершеннобесстрастным, когда он спросил:
— Так идемте к остальным?
— Еще минуту. Мне надо сказать вам несколько словнаедине. Только не в комнате, чтобы не побеспокоить вашу сестренку. — ИТринити, снова взяв Джека за локоть, подтолкнула его к двери на балкон.
Ей показалось, что на какое-то почти неуловимое мгновение онвоспротивился ее настойчивости, и приписала это смущению. Ее поведение шокируетДжека? Что ж, оно и к лучшему. Джек приехал сюда со своим особым планом, иТринити его не осуждала за это — ведь его решительность и есть залог успеха,однако она надеялась уговорить Джека перепробовать каждую возможность иобойтись без нарушения предсмертной воли ее деда.
— Здесь хорошо, — произнес Джек, вглядевшись вдаль, где на фоне предвечернего неба снежные вершины Сьерра-Невады образовалипричудливый и захватывающий дух величественный силуэт.
Тринити отступила к самым перилам балкона и сосредоточилавзгляд на своем госте.
— Я должна извиниться перед вами, мистер Райерсон.Можете ли вы простить мне то, как я вела себя в кабинете?
— Это уже забыто, — заверил он.
— Я не имела права реагировать подобным образом. Яповела себя как ревнивая женщина, но именно ею я в тот момент и была.
— Простите?
Тринити вернула Джеку его теплую улыбку.
— Не глупо ли это? Но тем не менее правда. Шесть долгихнедель я относилась к вам как к своему нареченному. Очевидно, я проявиласобственнические чувства в личных отношениях при обстоятельствах, которые недавали мне на это ни малейшего основания.
— Я понимаю, что вы имеете в виду. Полагаю, то же самоепроизошло бы и со мной, если бы я с самого начала не знал, что в обусловленномзавещанием браке нет необходимости. — Джек склонился перед Тринити впреувеличенно почтительном, почти театральном поклоне и добавил с веселойусмешкой:
