отправляется прямиком в сетку. Толпа ревет. Я кричу и прыгаю.
Когда я сажусь, кто-то касается моей руки. Это Макс.
– Прием отменился, – говорит он и садится слева от меня.
Я испытываю огромное облегчение от того, что он пришел. Моему рассудку это необходимо. Я хлопаю его по ноге и кладу голову ему на плечо.
– Ты пропустил лучший момент игры, но не переживай, я записала его на видео.
– Спасибо, – говорит он и целует меня в лоб. – Похоже, они выигрывают. Я и не сомневался.
Тренер Майи объявляет тайм-аут, и я показываю видео Максу. На записи кто-то говорит; по-моему, это голос Беатрис, но я не могу разобрать слова, пока телефон у Макса. Он досматривает видео и возвращает мне мобильник.
– Это один из лучших забитых ею голов, – с гордостью говорит он. – Молодец, что записала его на видео. Майя будет рада это увидеть.
Я извиняюсь и отхожу в уборную. Я закрываюсь в кабинке, снова включаю видео и подношу телефон к уху. Выкручиваю звук на полную громкость и улавливаю отрывки разговора.
«Плохая подруга… думает, она лучше… удивлена, что она тут… дочь – задира… муж – сноб… играется со своим шоколадом… дружит с Мел, если вам это о чем-то говорит».
Что? Одно дело – оскорблять меня, и совсем другое – втягивать в это моих родных. Я понимаю, что Беатрис зовет Майю задирой из-за того спора у качелей. Смирись уже! Дети иногда ругаются. Муж – сноб? Он успешен и привлекателен, и поэтому люди так о нем думают, но я и не догадывалась, что когда-нибудь услышу такое от своих друзей. Я сдерживаю слезы.
Я возвращаюсь и по табло понимаю, что команды идут вровень. Забивает то одна, то другая, стоит дикий шум. Джеффа выгнали с трибун, потому что он обозвал судью крысенышем. Я бы не стала его так называть, но судья и правда бывает несправедлив.
Осталось тридцать секунд. Счет – 7:7. Болельщики встали и стоят. Мяч у Майи. Она притворяется, что пинает его правой ногой, после чего тут же пинает его в другую сторону левой, застав вратаря врасплох. Гол! Я ору что есть силы, Макс свистит.
Меня охватывает чувство триумфа, я отбиваю пятерню людям, которых даже не знаю. Родители хлынули на поле, чтобы поздравить и забрать своих дочерей.
– Смотрю, вы помирились. – Рядом со мной идет Эленор.
Внешний вид бывает обманчив. То, что я сидела с «Мамочками в спа», не улучшило ситуацию. Скорее, ухудшило, потому что я услышала сказанное Беатрис.
– Не совсем, – резко отвечаю я натянутым голосом. Было бы все так просто…
Глава 9
Я сижу на диване и снова проигрываю видео с футбола, подняв телефон к уху. Да, Беатрис сказала очень плохие вещи обо мне, но я ее знаю. Она это не всерьез. У нее что-то случилось, и я обязательно узнаю, что именно.
В голову приходит мысль: она забеременела, а Крэйг не хочет еще одного ребенка. От этой идеи меня коробит. Мне знакома история про нежеланного ребенка. А вдруг это правда? Может, он угрожал разрывом, сказал, что переедет на Бора-Бора или еще куда-нибудь, чтобы там предлагать услуги хиропрактики путешественникам после долгих перелетов? Боже, тогда нет ничего удивительного в том, что Беатрис расстроена. Но я верю в то, что они разберутся до родов. В любом случае их проблемы меня не касаются. Как Вивиан и сказала, она просто обо мне забыла. Может, тогда это я ужасная подруга, раз Беатрис может забыть обо мне и ей некомфортно ко мне обращаться?
Я размышляю, стоит ли снова пробовать что-нибудь организовать, и решаю, что вечеринка все исправит. Чаепития недостаточно. Слишком небольшое мероприятие, все равно что кофе выпить. Я закачу грандиозную вечеринку, которая докажет, что я не просто хорошая, а отличная подруга.
Я пишу Мел – она умеет «сделать погорячее». Она точно знает, какую именно вечеринку мне лучше устроить. Я печатаю сообщение и понимаю, что Беатрис и к ней относилась не очень.
Я: Можешь пораскинуть мозгами? Какую вечеринку лучше устроить?
Мел: Если ты приглашаешь соседок, то ты уже в минусе.
Мел считает, что все женщины в Спрингшире – твари. Мать-одиночка в Спрингшире – все равно что ведьма в воскресной школе. Мел сразу поняла, как тут обстоят дела, и заказала себе футболку с алой буквой А. Она говорила, что никогда не изменяла бывшему мужу, но дразнить соседей ей нравилось.
Мел постоянно не приглашали на соседские вечеринки, потому что у нее не было мужа. Не я их устраивала, поэтому мне казалось, что я не могу ее пригласить. Каким-то образом она все равно узнавала о вечеринках – наверное, из соцсетей – и приходила в топике с глубоким вырезом. И ей было плевать. Остальные ни за что не выставили бы грудь напоказ. Им приходилось давать подзатыльники мужьям, которые пялились на ее второй размер, который с помощью бюстгальтера с пушапом выглядел как четвертый. О своем муже я не переживала. Он постоянно видит грудь на работе, одним бюстом больше, одним меньше… Не успеваю я ответить, как приходит следующее сообщение:
Мел: Устрой вечеринку с дилдо.
Я давлюсь кофе.
Я: Тогда они точно все взбесятся!
Мел: Ахах. Ладно, я поняла, тебе надо на какую-то долю оставаться нормальной. Как насчет мексиканской вечеринки?
Я задумываюсь над этой идеей и вдруг вспоминаю прошлое лето. Мы с Беатрис потягивали маргариту у бассейна. Я сказала: «Надо устроить мексиканскую вечеринку», и она ответила: «О, точно». Меня охватывает прилив энергии. Отлично придумано!
Мел: А пиньяты забей искусственными вагинами и держи камеру наготове, чтобы заснять их обалдевшие лица!
Меня распирает от смеха. Вот бы Мел никуда не уезжала! Прежде чем я успеваю ответить, она присылает следующее сообщение.
Мел: Бросай ты эту затею, лучше приезжай ко мне в Нью-Йорк.
Мел зарабатывала больше, чем любой мужчина в радиусе пяти кварталов, и ее репутации это тоже не помогло. Ходили слухи, что она работает экзотической танцовщицей. Ну если быть точной, они говорили, что с таким потрясным телом только ею и быть. Они умалчивали про ее диплом Йельского университета и про то, что ее можно легко найти в интернете в списке лучших финансовых консультантов страны. Им стоило бы ломиться в ее дверь и просить инвестиционного совета.
Лично я считаю, что они просто завидовали Мел. Как женщина смеет зарабатывать больше моего мужа? Да бросьте. Поди,
